Друг и лейтенант Робина Гуда

Меня все время тянуло в сон, но я старался не обращать внимания на слабость, боль и шум в голове. Не время было сосредоточиваться на таких пустяках, когда вокруг имелось сколько угодно дел поважнее.

Полуприкрыв глаза, я смотрел, как Локсли заканчивает свои приготовления, как поднимается по лестнице на стену и выпускает стрелу в небо. Она взлетела по крутой дуге, пошла вниз и исчезла из виду.

Теперь оставалось только ждать.

И ждать пришлось недолго.

Вскоре на сигнал рога за воротной башней отозвался другой, и по лицу вернувшегося Робина стало ясно — дела плохи. Видать, у Хантингдона нашелся под рукой грамотей, быстро прочитавший графу наше послание, и оно оказало эффект камня, брошенного в осиное гнездо.

— Что ж, они в любом случае скоро пошли бы на приступ, — философски проговорил Ричард Ли. — Пора собирать людей, Олифант.

— И тем не менее contra spem spero[59]! — снова пристроившись рядом со мной, Тук затянул другую вагантскую песню:

Я кочующий школяр... На меня судьбина

Свой обрушила удар, что твоя дубина.

Не для суетной тщеты, не для развлеченья —

 Из-за горькой нищеты бросил я ученье.

На осеннем холоду, лихорадкой мучим,

В драном плащике бреду под дождем колючим.

В церковь хлынула толпа, долго длится месса.

Только слушаю попа я без интереса.

Подари, святой отец, мне свою сутану,

И тогда я наконец мерзнуть перестану.

А за душеньку твою я поставлю свечку,

Чтоб Господь тебе в раю подыскал местечко...[60]

— Фриар, — Дикон, уже некоторое время топтавшийся рядом, прервал пение ваганта нерешительно и даже робко. У Барсука был такой вид, как будто он обращался не к старому товарищу, а к незнакомцу.

— Чего тебе, Дикон? — приподнял брови Тук.

— Я... того... Может, после у нас уже не будет времени... так, значит, хорошо бы...

— Не будет времени для чего?

— Ну, для того, чтобы... чтобы...

— По-моему, у тебя хотят попросить духовного напутствия, брат Тук, — сказал я озадаченному монаху.

— А?! — Тук заморгал на Барсука. — Дикон... Ты вправду, что ль? Но я н-не...

Вот теперь наш красноречивый фриар начал мямлить и заикаться. Только если Тук выбрал этот момент, чтобы признаться, что он — не настоящий монах, время для этого было самое неподходящее. Вслед за Диконом к фриару приблизился Кеннет, за Кеннетом — Стив Коулт, потом — Мач, а за вольными стрелками потянулись слуги Ричарда Ли.

— Лучше окажи парням эту небольшую услугу, — вполголоса посоветовал я ваганту. — От тебя ж не убудет, верно? А у них станет легче на душе...

Тук посмотрел на меня, на собравшихся перед ним людей, длинно вздохнул и встал.

—  Что ж, если кто-нибудь найдет мне крест...

Крест изготовили из двух связанных стрел, вручили Туку, и люди один за другим начали опускаться перед ним на колени на грязные камни двора.

Дикон Барсук, Мач... Кеннет Беспалый... Стив Коулт... Аллан-э-Дэйл...

Робин Локсли коснулся моего плеча и вопросительно поднял брови, но я покачал головой. Если бы он помог мне встать на колени, я, скорее всего, потерял бы сознание, нарушив всю торжественность момента. Даже когда я сидел, на меня временами накатывала предобморочная одурь, и мне вовсе не хотелось свалять дурака при всем честном народе.

Робин вздохнул, отошел от меня и опустился рядом со Стивом. Справа от главаря аутло встал на колени Олифант, рядом с Олифантом — аннеслейский кузнец, а рядом с кузнецом — Вилл Статли.

—  Эх, не успел я завести капеллана! — буркнул Ричард Ли, тоже становясь на колени перед обряженным в монашескую рясу разбойником из шайки Робина Гуда.

Я едва поверил глазам, когда Катарина, появившаяся неизвестно откуда, опустилась бок о бок с отцом на камни двора. К ней присоединились ее служанки и даже «ведьма из Лонжюмо» — бледная, испуганная, очевидно вовсе не надеющаяся в грядущей заварушке на помощь своей наследственной «ведовской» силы.

Вольные стрелки, господа и слуги Аннеслея склонили головы перед фриаром, который забормотал по-латыни, и не распрямлялись до тех пор, пока брат Тук не произнес серьезнее и торжественнее, чем когда-либо:

—  Да пребудет мир с вами, чада мои!

«Чада» поднялись на ноги, и почти сразу за воротами опять загорланил рожок, а оставшийся на стене Дик Бентли завопил:

—  Хантингдон едет сюда!

На этот раз йоркширский лорд явился в сопровождении двух рыцарей, решив почтить нас посольством посолидней. Вид у графа был уже не холодно-высокомерный, а разъяренный, его приветствие Ричарду Ли походило на сдавленный рык, а взгляд, которым он обвел аутло, пытаясь понять, вправду ли те собираются привести в исполнение свою угрозу или блефуют, заставил меня улыбнуться.