Друг и лейтенант Робина Гуда

Кроме Барсука, который, по здешним меркам, считался стариком — ему уже перевалило за сорок, — и тридцатилетнего Кеннета, все разбойники Шервуда были веселыми, беспечными и молодыми, и кровь играла в них, словно хмель в дубовых бочках вдовы Хемлок. Под сенью королевского леса иногда вспыхивали ссоры, перепалки и даже драки, короткие и бурные, как весенняя гроза, но это не мешало нам оставаться волками одной стаи. И в то время как за пределами Шервуда вся «веселая Англия» притихла, придавленная чрезвычайным сбором на выкуп короля Ричарда, лесные беглецы осмеливались не только жить себе да поживать, но и жить весело! Многие добропорядочные обитатели Ноттингемшира уже давно забыли, что такое кусок мяса в супе, но «волчьи головы» чуть ли не каждый день ели королевских оленей, запивая их элем за здравие томящегося в плену царственного крестоносца.

Как ни странно, в этой тесной компании староанглийских уголовников я редко чувствовал себя чужим. Наверное, потому, что каждый в шайке лесных стрелков, так или иначе, выпадал из круга.

Беглец из Йоркшира Робин Локсли, «эльфий подкидыш», убивший в ссоре своего отчима; закоренелые браконьеры Кеннет Беспалый и Вилл Скарлет, наплевавшие на норманнские охотничьи законы; упрямец Дикон Барсук, приговоренный к смерти за убийство шерифского мытаря; бешеный рыжеволосый драчун Вилл Статли, проломивший голову королевскому судье; «черная овца» в семье, вор и конокрад Дик Бентли, в голодный год отважившийся на ограбление церкви; красавчик Аллан-э-Дэйл, с трудом избежавший тюрьмы за дерзкую песню, сочиненную про старого барона Роже... Аллан считал себя менестрелем и угощал нас, по меньшей мере, одной свежей песенкой в день. О, эти Аллановы песни! Но лесные стрелки сносили их так же добродушно, как мою более чем посредственную стрельбу из лука, латынь фриара или тягу к безрассудным эскападам Робина Локсли.

За полтора месяца, проведенных с Робином бок о бок, я успел понять две вещи: во-первых, этот парень — лидер от бога, а во-вторых — под его предводительством мы все плохо кончим.

До сих пор нам везло. Пресвятая Дева Мария, я просто не мог понять, почему нам так везет!

В середине июня мы ограбили конвой, везущий в Вестминстер деньги, собранные на выкуп короля. Только беспримерная наглость (или слепая удача) помогла нам успешно провернуть это дельце и даже обойтись при этом малой кровью. Троих наемников смели с седла стрелы, свистнувшие из зеленой путаницы листвы, одна из упряжных лошадей пала, и уцелевшие люди де Моллара поняли: стрелять в ответ по вязам и дубам — пустая затея. Справедливо рассудив, что вверенное их попечению сокровище не стоит лишней дырки в шкуре, норманы так резво пустились наутек, как будто решили без передышки чесать до самой «милой Франции». Одного из них мы все же перехватили, посадили на передок повозки, в которой место сундука с деньгами заняли стонущие и бранящиеся раненые, и отправили весь этот груз обратно в Ноттингем.

Хотел бы я знать, попало ли по назначению письмо, которое мы вручили вознице? На месте наемника я бы поостерегся передавать эту мессагу известному своей вспыльчивостью шерифу. И все-таки жаль, если благодарность шервудских аутло щедрому господину Певерилу не дошла до адресата: мы все вложили в это письмо массу хулиганского вдохновения, и брат Тук очень красиво начертал его на восковых дощечках на двух языках — французском и латыни.

Нет, думаю, дощечки все же попали в руки Вильяма Певерила, потому что на следующий день цена за голову каждого разбойника была поднята до пятнадцати шиллингов, тогда как за голову Робина Локсли, чье имя стояло первым под издевательским письмом, шериф пообещал все двадцать пять.

Эту новость принес нам взволнованный Мач — и немедленно угодил в песню об «ограблении века», которую как раз сочинял Аллан-э-Дэйл. Не дожидаясь, пока Аллан введет в сюжет и меня, я ретировался в обиталище брата Тука, а по возвращении узнал, что Локсли, Скарлет и Статли отправились развлекаться в ноттингемскую гостиницу «Путь в Иерусалим». Японский городовой, Пресвятая Дева Мария, как только шериф мог оценить их безмозглые головы так высоко?!

Однако парни не только принесли свои дорогостоящие тупые головы обратно, но и извлекли из этой вылазки немалую пользу. Они наткнулись в питейном заведении на слугу ньюстэдского аббата и накачивали его элем до тех пор, пока бедняга не разрыдался, как же ему не хочется покидать Ноттингем, где живут такие гостеприимные и щедрые люди! И почему его господину приспичило срочно возвращаться в обитель, да еще именно через Шервуд, где кишмя кишат кровожадные разбойники? А ну как бандиты пронюхают, что аббат везет с собой взысканный с ноттингемского констебля огромный долг?! И ведь скряга-аббат даже не пожелал нанять приличную охрану или хотя бы двинуться в обход через Хокнелл! Ему, видите ли, взбрело в голову завтра на рассвете быстренько проскользнуть в монастырь по южной тропе...