Друг моего отца

Щеки стали такими пунцовыми, что никакой макияж не спасет! Выйдя за пределы отеля, я взорвалась наконец:

– Ты чего мне репутацию портишь?! Человек работу предложил, а ты…

– Во-первых, радость моя, тебе напомнить, что это за город?! – у бедного Олега едва ли не глаз дергался, когда тот демонстративно указал на сердце в центре города с надписью: «Я люблю Нижний Новгород»!

– А ты че, – многозначительно подмигнула, – скучать будешь, если перееду?

– Буду, Леночка! Буду! – закивал тот агрессивно, как собачка на капоте авто во время поездки по бездорожью. – По деньгам своим буду скучать. Это, кстати говоря, во-вторых: сперва мне долг вернешь, а потом катись на все четыре стороны!

Стало так обидно, до глубины души. Скривившись и устав от бесполезных препирательств, сложила руки на груди, пытаясь сдержать истинные эмоции, и серьёзно отчеканила:

– Олег, тебе ведь сказали, что вид у меня приличный. Эффектный? Да! Но приличный. О, поверь, я была на светских раутах и знаю все каноны! – выдержав краткую паузу, я дала ему время подумать: – Так в чем дело? Почему ты не хочешь, чтобы я в таком виде где-то показывалась?

Он знал, что я хочу услышать. В его голубых глазах мерцало озарение, дыхание ускорилось, волосы на теле встали дыбом, а нервозность так и читалась. «Скажи, что я тебе нравлюсь! –  шептала я про себя. – Признай, что затея с соблазнением левого мужика была идиотской!»

– Лена, послушай, – мягко сжав мои руки, он проникновенно заглянул в глаза. Сердце пропустило пару ударов, затрепетало. Я ожидала чего угодно, мозг давно уже превратился в розовую субстанцию. – То, что произошло ночью в моем кабинете… Мне дико за это стыдно.

– Стыдно? – так больно с небес на землю я еще никогда не падала.

– И за свое поведение, – кивнул тот, – и за то, что дал тебе ложные надежды насчет того, что невозможно.

– Невозможно… – словно миллион маленьких игл больно вонзались в тело, ноги предательски подкашивались.

– Пойми, ты – ребенок моего друга Вити. У нас это называется – предательством, – развел руками тот, якобы это все оправдывало. – Не готов я рисковать многолетней дружбой ради отношений с тобой. И, что главное! – рукой указав на мой прикид, он добил меня окончательно. – Единственная причина, по которой я не хотел пускать тебя в таком виде на торжество, это чисто из уважения к Вите.

Сжав челюсти до боли, я заглотила, казалось, весь холодный воздух улицы, лишь бы не расплакаться и звучать спокойно, даже равнодушно:

– Ну, теперь ты знаешь, что мой образ этикету соответствует. Можем ехать? Раз других причин нет…

Смотреть на Олега стало больно. Одно его нахождение рядом вдруг стало заставлять чувствовать себя убогой и ущербной. А значит, требовалось одно: вернуть долг любой ценой и навсегда избавиться от блондина в моей жизни.

Настрой был боевой, я готова была рвать и метать!

А вот Олег вдруг растерялся, приуныл. Глаза его метались из стороны в сторону, искали причины не ехать… Здравые и логичные. Видимо, не нашел, потому как таки заговорил спустя вечность. Засунув руки в карманы, он буквально покраснел от недовольства, каждая буква явно давалась ему тяжелее, чем штанга в спортзале:

– Раз так… Поехали.

Всю дорогу по пути в машине стояла тишина, звучала тихая ненавязчивая мелодия. И все же тяжелые вздохи Олега мягко намекали, мол, мужчине как-то не спокойно.

– Знаешь, – деланно расслабленно заявил тот, когда мы остановились на светофоре, – задумался вот, что я за скупердяй такой? У меня ведь есть эти миллионы… Чего торгуюсь, как бабка на базаре?

Едва ли сдерживая улыбку, с трудом, но свела брови на переносице для более реалистичной серьезности:

– К чему ты ведешь?

– К тому, – блондин махнул рукой, демонстрируя всю серьезность намеченных планов, – что завтра просто подпишу бумаги и все, завод мой.

– Правда, Олеженька? – многозначительно вздернув бровь, я деловито уточнила: – Значит, мне деньги можно тоже не возвращать, да?

Коробейников по мановению ока уверенность и потерял:

– Как это?

– Так ты же больше не торгуешься, за деньги не держишься и вообще, – игриво изобразила бровями волну, – рубаха парень.

– Ты это… – сбивчиво протараторил тот. – Белое с черным не путай, Лена. За долги надо отвечать. Это дело чести.

– Вот я и отвечаю, – пальцем указав на светофор, аккуратно намекнула, мол, уже давно зеленый горит. – Если у тебя, Коробейников, этих миллионов куры не клюют, то я теперь нищая.

До хруста кожи обивки мужчина сжал руль руками, гневно сверля дорогу, раскинувшуюся перед глазами. И, не проехав и пары минут, так резко затормозил, что я чуть в окно не вылетела.

– Ты ведь хочешь работать, да? – удивил меня тот, пока я сверлила его гневным взглядом. – Давай я тебя на работу возьму?

Закрыв глаза, досчитав до двадцати, с трудом успокоилась и, когда конечности от страха передергивать перестало, ехидно улыбнулась:

– Ты дальтоник, Олеженька? У тебя, возможно, всегда серый горит, но у нормальных людей сейчас зеленый! Какого черта ты тормозишь?!

– Я тебе вопрос задал! – поторопил меня тот, нервно топая ногой по полу.

Поплотнее пристегнув ремень, удивленно покачала головой: