Друг Наполеона(Рассказы)

— Только покороче! — сказал сын. — У меня назначено деловое свидание.

— Где? — спросил отец.

— Не твое дело! — отрезал сын.

— Пожалуй, вам хватит материала для одной из этих газетных статей, — проговорил м-р Массей старший. — Ведь все они, по существу, одинаковы.

— Пожалуй, — согласился Брит. — Благодарю вас!

— Боб, проводи его, — сказал отец.

— А ты что — калека? — спросил сын, но тем не менее проводил Брита до двери с четырьмястами семью святыми.

В просторном холле висела какая-то картина. Невольно пораженный ее красотой, Брит обернулся еще раз взглянуть на нее.

— Это нарисовал один итальянишка, называвшийся, кажется, Липпи, — информировал репортера м-р Массей младший, распахнув перед ним входную дверь, — говорят первоклассный художник, но никчемный делец. Загребал так мало, что едва кормился. Папаша отдал за эту маленькую картинку одиннадцать тысяч, но они принесли старику Липпи мало проку. Наживай, пока жив, не так ли? Спокойной ночи, м-р… э… э… э…

Брит вернулся в редакцию, уселся в углу репортерской комнаты и усердно застучал на своей пишущей машинке. Он втайне гордился составленной им статьей. Память у него была что называется «фотографическая» и он воспроизвел свою беседу с отцом и сыном Массей с поразительной точностью.

Ночной редактор пробежал первую страницу повествования Брита, вздохнул и сказал:

— Вы можете идти домой, Брит. — Потом кивком головы подозвал к себе старого Гривса, ревматической поступью проковылявшего от своей машинки к редакторскому столу. Гривс написал свое первое интервью за много лет до того, как юный Брит появился на свет.

— Возьмите эту детскую стряпню и придайте ей здравый смысл — приказал ночной редактор. — Просмотрите статью Линча о Дернбахах, прошедшую на прошлой неделе, и подайте в таком же виде. Под тем же соусом. Ну, да вы сами знаете, как это делается.

На следующее утро Брит встал пораньше и поспешно сошел вниз по лестнице своих меблированных комнат, — раздобыть экземпляр газеты со своей статьей. Прочитав вводный абзац, он громко вздохнул.

«Дружная совместная работа! Сотрудничество! Неизменная преданность общим интересам!» — вот что сказал Роберт Массей старший, президент фирмы «Массей и сын». Роберт Массей младший, приятно улыбнувшись, согласился с мнением отца.

— Папаша прав, — сказал он, — прав, как всегда. Мы с ним не только деловые компаньоны, но и верные товарищи. Я усвоил от него все мои деловые принципы. Пусть они звучат по-старомодному, но я никогда не откажусь от них. Вот они: упорная работа и безупречное ведение дел!

Многие из читателей серии «Отец и сын», очевидно, пропустили заметку, появившуюся неделей позже на странице финансового обзора:

«Опубликовано ко всеобщему сведению, что Роберт Массей младший взял на себя руководство фирмой „Массей и сын“, переименовал предприятие в „Роберт Массей младший“, и стал главой фирмы. В Сити циркулируют слухи, что Роберт Массей старший устранен из своего собственного дела. Роберт Массей старший заявляет, что он организовал Независимую трубочную компанию и намерен вступить в непосредственное соперничество со своей старой фирмой».

Прочтя эту заметку, юный Брит сначала уставился на нее, словно не веря своим глазам. Затем перечел ее снова и невольно повторил вслух слова Массея старшего: «Он знает, как в наше время ведется житейская игра!»

Юный Брит вышел на улицу и купил сигару. Свою первую сигару! Он почувствовал себя вдруг взрослым человеком.

Последний из плосконогих

Его имя было Угобичибугочибипаупаужиписвискививичинбул. На языке индейцев племени Плосконогих это значит: «Маленькая жирная рыжая мускусная крыса, сидящая на еловой шишке, с хвостом, волочащимся по земле». Но в школе, куда его взяли в детском возрасте, учитель назвал его Джорджем Вашингтоном Уг.

Прошло несколько месяцев, и учитель стал сожалеть о своей опрометчивости и решил переименовать его в Уолтера Москрат. Однако Уг отказался именоваться Уолтером Москрат. Он считал, что Джордж Вашингтон был великий белый вождь, обладавший множеством перьев, лошадей, жен и скальпов. Ни угрозы, ни уговоры не подействовали. Уг не откликался на другое имя и отказывался есть. Столкнувшись с таким каменным упорством, учитель сдался: Уг остался Джорджем Вашингтоном.

Учитель всячески старался приобщить Уга к цивилизации. Уг был последним из племени Плосконогих.

— Все эти Плосконогие — атависты[7] говорил огорченный учитель. — Они так же легко сбрасывают культурный налет, как змея — кожу. Вечером в субботу он в шляре-дерби[8] будет есть мороженое в кафе и мирно беседовать с клерками о спорте и автомобилях. А в понедельник, как ни в чем не бывало, он снова в перьях и мокасинах отплясывает священный танец племени, выкапывает из земли топор войны и жалуется, что запрещено скальпирование. Я все-таки верю, что из Уга выйдет толк; я его взял к себе малышом. Последний из племени Плосконогих будет самым лучшим. Я его выучу никогда не снимать шляпу-дерби. В конце-концов шляпа — символ культуры.