Друг от друга

Глаза ее на минутку вспыхнули, и я подумал: сейчас, того гляди, наймет меня разыскивать пропавший пирожок. Так что очень удачно, что именно в эту минуту через дверь на Маршталл-штрассе вошла Бритта Варцок.

Сегодня она была в длинной черной юбке, приталенном белом пиджаке, длинных черных перчатках и белых лакированных, на высокой шпильке туфлях. На голове красовалась белая шляпа, точно позаимствованная у нарядного кули. Широкие поля удачно прикрывали шрамы на щеке. Шею Бритты украшали пять ниток жемчуга, а на руку была нацеплена сумочка с бамбуковой ручкой, откуда она вынула, здороваясь со мной, пять марок. Купюра отправилась к метрдотелю, тот приветствовал посетительницу с подобострастием, достойным придворного английской королевы Виктории. Пока он изо всех сил лебезил, я заглянул поверх ее руки в сумочку. И успел заметить флакончик «Мисс Диор», чековую книжку Гамбургского кредитного банка и пистолет двадцать пятого калибра – брата-близнеца того, что лежал в кармане моей куртки. Толком я не успел разобраться, что меня встревожило больше: то, что у нее есть счет в Гамбурге, или никелевая «погремушка».

Я прошел за Бриттой в зал в воздушном потоке духов, почтительных поклонов и восхищенных взглядов. За взгляды я никого не винил. Как и мисс Диор, держалась Бритта изящно и с абсолютной уверенностью в себе: точно принцесса, шествующая на коронацию. Полагаю, именно высокий рост автоматически делал ее центром внимания. Попробуй выглядеть по-королевски, если макушка у тебя едва достает до дверной ручки! Но вполне возможно, внимание привлекали ее изысканный наряд и красота. И, разумеется, все это не имело никакого касательства к субъекту, шагавшему следом, как паж за госпожой.

Мы сели. Метрдотель, который, похоже, видел ее тут и прежде, протянул нам меню размером с кухонную дверь. Бритта заявила, что она не так уж и голодна, мне же есть до смерти хотелось, но ради нее я согласился, что и я сыт. Затруднительно сообщать клиентке, что муж ее мертв, когда рот у тебя набит сосисками и квашеной капустой. Мы заказали выпивку.

– Вы часто бываете здесь? – поинтересовался я.

– Перед войной бывала часто.

– Перед войной? – улыбнулся я. – Вы не выглядите настолько старой.

– О нет, я совсем старенькая, – возразила она. – Вы всем своим клиенткам льстите, герр Гюнтер?

– Только некрасивым. Им это нужно. Вам – нет. Вам я совсем не льщу. Я констатирую факт. На вид вам не больше тридцати.

– Мне было всего восемнадцать, когда я вышла замуж. Было это в тысяча девятьсот тридцать восьмом. Ну вот. Я и открыла вам, сколько мне лет. Надеюсь, вам очень стыдно, что вы добавили год к моему возрасту. Еще целых четыре месяца мне будет всего только «за двадцать».

Принесли коктейли. Она заказала себе «Бренди Александер», очень подходивший к ее шляпе и пиджаку, а я взял «Гибсон», надеясь хотя бы луковкой закусить. Я переждал, пока Бритта выпьет пару глотков, и лишь потом открыл ей, что мне удалось раскопать. Выложил я все напрямик, без всяких эвфемизмов или вежливых недомолвок, вплоть до конкретных деталей: что еврейский отряд политических убийств заставил Вилли Хинтце выкопать себе могилу и встать на колени на край ее, а потом его убили выстрелом в затылок. После ее рассказа о том, как они с женихом надеются, что Варцока, если он жив, схватят и экстрадируют в страну, где вешают всех нацистских преступников, я не сомневался: с такой новостью Бритта сумеет справиться.

– И вы считаете, то же самое произошло и с Фридрихом?

– Да. Человек, с которым я беседовал, почти уверен в этом.

– Бедняга Фридрих, – вздохнула она. – Не самый приятный способ умереть, правда?

– Случалось мне видеть и похуже. – Я закурил. – Надо бы сказать, что я сожалею, но вряд ли эти слова подходят к вашему случаю. По нескольким причинам.

– Бедный, бедный Фридрих, – повторила Бритта. Допив коктейль, она заказала еще по одному для нас обоих. Глаза у нее увлажнились.

– Вы переживаете, будто вам и вправду его жаль, – заметил я.

– Были у него и хорошие качества. Да, в самом начале определенно были. А теперь он мертв. – Бритта вынула платочек и очень осторожно промокнула уголки глаз.

– Но вернемся к нашему делу: знать, фрау Варцок, одно, а убедительно доказать церковному СУДУ – совсем другое. «Товарищество» – люди, которые пытались помочь вашему мужу, не из тех, кто станет присягать на чем-то, кроме разве что эсэсовского кинжала. Человек, с которым я встречался, совершенно четко высказал мне это вполне конкретными словами.

– Он угрожал вам?

– По-моему, да, – ответил я. – Но я вовсе не хочу взваливать бремя тревог на вас. Угрозы – это часть профессионального риска в моей работе. Я, в сущности, пропустил их мимо ушей.

– Пожалуйста, герр Гюнтер, будьте осторожны, – попросила Бритта. – Мне не хотелось бы иметь грех на совести.