Друг от друга

— Евреи, — надрывался Хадж Амин, — так сильно изменили жизнь в Палестине, что, если не взять ситуацию под контроль, это неизбежно приведет к уничтожению в Палестине арабов. Мы не возражаем, когда люди приезжают в страну как гости. Но евреи явились в страну как враждебные оккупанты, привезли с собой все ловушки современной европейской жизни, а они — оскорбление самим корням священного ислама. К европейскому образу жизни мы не привыкли и не желаем его. Мы хотим, чтобы страна наша оставалась такой, какой была до того, как к нам понаехали евреи. Такой прогресс нам не нужен. Не нужно процветание. Прогресс и процветание — это враги истинного ислама. И хватит с нас всяких переговоров. С англичанами, евреями, французами. Теперь вот с немцами. Заявляю вам — сейчас только меч решит судьбу нашей страны. Вы должны знать это, если политика Германии — поддерживать сионизм. А наша политика — истребить всех сионистов и их сторонников под корень, до последнего человека.

Но пришел я на встречу, герр Эйхман, не для того чтобы угрожать вашему фюреру. Германия не империалистическая страна, вроде Британии. И в прошлом она не вредила ни одному арабскому или мусульманскому государству, а во время войны была союзником Оттоманской империи. Я и сам служил в оттоманской армии. Германия всегда воевала с нашими империалистическими и сионистскими врагами: с французами, британцами, русскими, американцами. И за это мы испытываем к вашему народу благодарность и восхищаемся его военными талантами. Только, герр Эйхман, не надо больше присылать к нам евреев.

Я прочитал великую книгу фюрера. В переводе, конечно, но льщу себя надеждой, что понял умонастроение автора. Он ненавидит евреев из-за поражения, которое они принесли Германии в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Он ненавидит евреев, потому что еврей Хаим Вейцман[2] изобрел ядовитый газ, от которого фюрер пострадал в войну — временно ослеп. Он ненавидит евреев, потому что именно еврей вовлек Америку в войну на стороне британских сионистов и помог нанести поражение Германии. Все это, господа, мне понятно и близко, потому что я тоже ненавижу евреев по многим причинам. Но больше всего — за их гонения Христа, который был пророком Аллаха. А потому для мусульманина убить еврея означает обеспечить себе немедленное блаженство в раю в величественном присутствии Всемогущего Бога.

Евреи не только ярые враги мусульман, они — угроза миру. Признание этого факта стало величайшим открытием фюрера. Действовать в соответствии с этим открытием, я считаю, — его великая миссия. Действовать жестко, потому что еврейскую проблему не решить, высылая евреев в Палестину. Необходимо найти другое решение, радикальное. Передайте это своим начальникам. Лучший способ расправиться с еврейской проблемой — это осушить поток беженцев из Европы. И я даю фюреру торжественный обет: я стану помогать ему в уничтожении Британской империи, если он пообещает ликвидировать все еврейское население Палестины. Все евреи повсюду должны быть уничтожены.

Даже Эйхмана покоробили речи великого муфтия. А Хаген, делавший записи, рот раскрыл в изумлении от откровенной жестокой простоты предложения муфтия. Рейхерт тоже оторопел. Но они все-таки сумели взять себя в руки и пообещали Хадж Амину, что точно передадут его мысли своим начальникам в Берлине. Обменялись официальными письмами, и Эйхман закончил беседу заверениями, что они обязательно встретятся еще. Никаких важных соглашений заключено не было, но у меня осталось чувство, что суждения муфтия произвели на обоих чиновников СД весьма сильное впечатление.

Когда великий муфтий с сопровождающими покидал номер «Националя», его араб-переводчик напоследок с улыбкой заметил: англичане твердо убеждены, что все еще крепко держат Хадж Амина запертым в ловушке в мусульманском районе Иерусалима (хотя они конечно же не осмеливаются вторгаться туда для его розысков).

Мы переглянулись, закурили и удивленно покачали головами.

— Никогда не слыхал подобного бреда, — заметил я, подходя к окну и глядя, как Хадж Амин и его люди загружаются в неприметный бронированный автофургон. — Сумасшествие чистейшей воды. Этот тип вконец спятил.

— Да, — согласился Хаген. — И все-таки в его безумии проглядывает некая незамысловатая логика, как считаете?

— Логика? — чуть недоверчиво повторил я. — Что ты имеешь в виду?

— Я согласен с Гюнтером, — вступил Рейхерт. — Мне тоже все это представляется настоящим безумием. Что-то вроде крестового похода. Не поймите меня неправильно, я не поклонник евреев, но нельзя же уничтожать целую расу!

— Сталин уничтожил в России целый класс, — возразил Хаген. — Если подумать, даже два или три класса. Расправившись с буржуазией, кулаками и крестьянами, он мог бы нацелиться и на евреев. Последние пять лет Сталин занимается тем, что вынуждает украинцев умирать голодной смертью. А почему нельзя уморить голодом евреев? Конечно, это порождает множество проблем. Так что по сути мое мнение остается неизменным: нам следует и дальше высылать их в Палестину. Ну а что уж тут с ними произойдет — это не наша забота.