Друг от друга

— Ладно, я согласен. Но вам, господа, лучше вести со мной честную игру. Я не из тех, кто прощает и забывает. И подставлять вторую щеку тоже не в моих привычках.

Очень скоро я пожалел, что ввязался в махинацию Зикса и Бегельмана. На следующий день я в одиночестве сидел у себя в агентстве. На улице поливал дождь. Мой партнер, Бруно Штахлекер, ушел по делу, которое мы сейчас расследовали. Так он сказал, но скорее всего он не дает разориться бару в Веддинге. Раздался стук в дверь, и вошел посетитель в кожаном пальто и широкополой шляпе. Назовите это обостренным чутьем, но я сразу догадался: он из гестапо, еще до того как он показал мне, раскрыв ладонь, маленький круглый жетон. Лет гостю было около двадцати пяти, но на макушке уже проглядывала лысина; у него был маленький кривой рот и остренький слабый подбородок, рассмотрев который я заподозрил, что парень больше привык избивать, чем быть битым. Не проронив ни слова, гость бросил мокрую шляпу на пресс-папье, расстегнул пальто, открыв аккуратный темно-синий костюм, и, плюхнувшись по другую сторону стола, вынул сигареты и закурил — и все это неотрывно буравя меня взглядом, словно орел, нацелившийся на добычу.

— Симпатичная у вас шляпа, — заметил я после минутной паузы. — Где стащили? — И, сняв ее с пресс-папье, бросил ему на колени. — Или вы просто хотели, чтобы я сообразил, что на улице идет дождь?

— В «Алексе» мне говорили, что ты крутой парень. — Он стряхнул пепел на ковер.

— Когда я служил в «Алексе», то и вправду был крутым. — «Алексом» называли Главное полицейское управление, КРИПО, на берлинской Александер-плац. — Там мне выдали такой маленький кругляш — жетон полицейского. С пивным жетоном КРИПО в кармане любой может прикинуться крутым, — пожал я плечами. — Но если так говорят, значит, это правда. Настоящие полицейские из «Алекса» не врут.

Маленький рот, по-прежнему туго сжатый, скривился в усмешке: не блеснуло и краешка зубов, плотно стиснутые губы походили на свежий, накрепко зашитый шрам. Парень снова сунул сигарету в рот, точно желая наслюнявить кончик нитки, чтобы легче было продеть ее в игольное ушко. А может, в мое? По-моему, ему было без разницы.

— Значит, ты — тот бык, который догнал Гормана-душителя.

— Это было так давно… Ловить убийц было гораздо легче до того, как к власти пришел Гитлер.

— О? А чего так?

— Ну, во-первых, они не так густо плодились, как сейчас. И потом, тогда это было важным делом. Защищая общество, я получал настоящее удовлетворение. А теперь я даже и не знаю, с кого начинать.

— Подозрительно ты как-то изъясняешься. Будто не одобряешь того, что сделала для Германии Национал-социалистическая рабочая партия.

— Вот уж нет. — Я поумерил наглость. — Все, что делается для Германии, я одобряю. — Я тоже закурил, предоставив ему плутать в моих двусмысленностях, тешась воображаемой картинкой, как мой кулак входит в контакт с его острым подбородком. — У тебя есть имя? Или бережешь его только для друзей? Помнишь, кто это такие? Люди, которые присылают тебе открытку ко дню рождения. Когда твой, не сомневаюсь, ты помнишь.

— Может, и ты сумеешь стать моим другом, — улыбнулся он. Очень мне эта улыбка не понравилась. Она намекала: у него на меня кое-что имеется. Острием кинжала высверкнула из его глаз искорка. — Может, мы сумеем помочь друг другу. Ведь для этого и существуют друзья? Может, я тебе, Гюнтер, окажу услугу, а ты будешь так чертовски благодарен, что черкнешь мне открыточку ко дню рождения, про которые ты тут трепался. — Он покивал. — Мне бы понравилось. Это было бы так любезно. С маленьким внутри сообщеньицем.

Я выдохнул дым в его сторону. Его фиглярство начало меня утомлять.

— Сомневаюсь, что тебе придется по вкусу мое чувство юмора. Но очень хочется, чтоб я ошибался. Приятное разнообразие, когда гестапо ловит тебя на таких ошибках.

— Я инспектор Герхард Флеш, — объявил он.

— Приятно познакомиться, Герхард.

— Я возглавляю отдел по еврейскому вопросу в ЗИПО, — добавил он.

— А знаешь что? Я вот подумываю, а не открыть ли мне такой отдел и у себя в агентстве. У всех уже есть. Видно, способствует процветанию бизнеса. В СД есть, в Министерстве иностранных дел есть, а теперь, оказывается, и в гестапо имеется.

— Сферы действий СД и гестапо разграничены приказом о функциях, подписанным рейхсфюрером СС. В функции СД входит установление бдительного надзора за евреями и доклад об итогах его нам. Но на практике гестапо яростно сражается за власть с СД, и в сфере дел о евреях конфликт этот проявляется ярче, чем в любой другой.

— Это все очень занимательно, Герхард. Но я не вижу, чем могу помочь. Черт побери, я ведь даже не еврей!

— Нет? — Флеш усмехнулся. — Тогда позволь мне объяснить. До нас докатился слушок, что Франц Зикс и его люди на оплате у евреев. Берут взятки в обмен на облегчение им выезда из страны. Чего у нас пока нет — так это доказательств. Вот тут на сцену, Гюнтер, и выступаешь ты. Ты раздобудешь их для нас.

— Герхард, ты переоцениваешь мое мастерство. Не так уж я искусен в перелопачивании дерьма.