Друг по переписке (ЛП)

Странно, как от радости тело становится легким. Если бы я сконцентрировалась, держу пари, что смогла бы оторваться от земли.

Я нахожу Эйдана на кухне — он загружает шампанское, шоколад и пару бокалов в корзину для пикника. Я поддразниваю:

— Посмотри на себя, такой домашний.

— Я думаю, что слово, которое ты ищешь, «романтичный».

Я подхожу к нему сзади и обнимаю за талию. Прижимаясь щекой к широкой спине, я бормочу:

— На самом деле, слово, которое я ищу, «потрясающий». Нет, «замечательный». Нет, это тоже не то. Хм…

— «Великолепный», — добавляет Эйдан, поворачиваясь, чтобы обнять меня. — И я не против «поразительного».

— Еще бы ты был против.

Эйдан целует меня, обхватывая мое лицо руками. Это сладкий поцелуй, но он быстро становится жарким. Я вырываюсь из его объятий, смеясь.

— Ладно, Бойцовский клуб, давай уже поедем, или мы никогда не выберемся из кухни.

— Такая властная, — говорит Эйдан, качая головой. Он пытается нахмуриться, но не совсем справляется с этим.

— Я принесу пару одеял. Встретимся у задней двери.

Я оставляю его на кухне и отправляюсь рыться в бельевом шкафу в гостевой спальне в поисках сложенного стопкой белья. Выбрав два толстых и мягких одеяла, я накидываю одно на плечи, а другое несу туда, где Эйдан стоит в ожидании у двери с плетеной корзинкой в руке.

Когда я набрасываю одеяло ему на плечи, он корчит гримасу.

— Ты понимаешь, что бородавочники не мерзнут, верно? Мы слишком круты для этого.

Я отмахиваюсь от него.

— Помолчи, мачо. Ты поблагодаришь меня, когда мы будем на воде.

Мы пересекаем лужайку и спускаемся к каменистому пляжу к «Эвридике», пришвартованной в конце причала. Воздух свежий и холодный. Он сильно пахнет сосновым соком, влажной корой и мхом. Над нами небо — чаша глубокого сапфирового цвета, усыпанная звездами. Здесь тихо и безмолвно, если не считать сверчков, поющих нам серенаду своей вечерней песней. Эйдан хватает мою руку и сжимает ее, глядя на меня сверху вниз и улыбаясь.

Если есть рай, я надеюсь, что он именно такой.

Эйдан помогает мне забраться на корму лодки, затем вручает мне корзину для пикника. Он перепрыгивает через край корпуса и отвязывает веревки от кнехтов на борту, пока я поднимаюсь по узкой лестнице на мостик. Возвышаясь над главной и нижней палубами, он дает неограниченный вид на воду.

Лунный свет отражается от темных, колышущихся волн. Сегодня ночью звук спокойный, а небо ясное, что позволит насладиться захватывающим фейерверком.

Я включаю вентилятор на минуту, чтобы удалить пары из моторного отсека, затем включаю аккумуляторы и запускаю двигатели. Проверив показания приборов, чтобы убедиться, что мы готовы отплыть, я обращаюсь к Эйдану:

— Ты готов?

Он не отвечает.

Подойдя к лестнице, я зову громче:

— Эйдан?

По-прежнему никакого ответа. Он, должно быть, не может слышать меня из-за шума двигателей.

Поскольку лестница очень крутая, спускаться по ступенькам более неудобно, чем подниматься. Мне приходится спускаться осторожно, глядя под ноги и хватаясь за металлические перила с обеих сторон. Когда я, наконец, ступаю на палубу, оборачиваюсь, ожидая увидеть Эйдана в зоне отдыха на корме.

Его там нет. Корзина для пикника одиноко стоит на столе.

Нахмурившись, я заглядываю внутрь главной каюты… и замираю в ужасе.

Эйдан напряженно замер, уставившись на мужчину, стоящего напротив примерно в полутора метрах от него.

Это Майкл.

Одетый в тот же серый плащ и шляпу, в которых я видела его несколько раз за последние несколько месяцев, когда я мельком замечала, как он следует за мной. Он худой и неопрятный, с впалыми щеками и темными тенями под дикими глазами.

Руки Майкла свисают по бокам.

В одной дрожащей руке он сжимает серебряный пистолет.

Я делаю глубокий вдох. Мое сердцебиение ускоряется. Холодная дрожь пробегает по мне, пробирая до костей.

Высоким от напряжения голосом я говорю:

— Майкл, что ты делаешь?

Вращая глазами, он отвечает приглушенным шепотом:

— Он из правительства, Кайла. Он из ЦРУ. Он хочет получить от меня информацию. Ему нужны мои уравнения.

В ужасе я сглатываю и смотрю на Эйдана. Он стоит совершенно неподвижно, каждый мускул в его теле напряжен.

Мой разум — бешеное животное, царапающее острыми когтями внутреннюю часть моего черепа.

Где он взял пистолет? Знает ли он, как из него стрелять? Он вообще заряжен? Майкл выглядит как бездомный — где он жил? О боже, он что, спал в лодке?

Хотя я в панике и отчаянии, я стараюсь говорить как можно спокойнее и успокаивающе.

— Нет, Майкл. Он не из ЦРУ.

Слюна слетает с его губ, когда он кричит:

— Он из ЦРУ! Он пытается украсть мои уравнения!

Майкл вскидывает руку и направляет пистолет в грудь Эйдана.

Я так напугана, что, кажется, могу упасть в обморок.

Эйдан остается совершенно неподвижным, его лицо бесстрастно, а дыхание неглубокое. Я буквально вижу, как в его голове крутятся колесики, и прихожу в ужас от того, что может произойти дальше.

Проглотив рыдание, я поднимаю руки и начинаю умолять: