Друг по переписке

– Коллеги, а вы не опасаетесь, что после того, как мы это сделаем, наш пациент испытает такой стресс, по сравнению с которым его предыдущая депрессия покажется нам всем чем-то вроде простуды? Вы, Алексей Михайлович, этого не боитесь?– сорвав с носа очки, Галина Ивановна, ни на кого не глядя, стала протирать стекла.

– Тут надо действовать крайне осторожно, – сказал главный врач. – К Воробьеву домой придет комиссия в составе Екатерины Васильевны, вас, Владимир Юрьевич и Александра Николаевича, нашего психолога. По результатам переговоров мы и сделаем соответствующие выводы о состоянии нашего больного. О результатах вашего визита к пациенту сразу доложите мне.

– А этот, как его…– начала, было, Галина Ивановна.

– Мы не будем вводить в курс дела искусственный интеллект,– пряча улыбку, подытожил главврач.

***

– Так вот значит как…со мной, значит, вчера целый день общался не человек, а робот. Я-то уж думал , и, правда, нашелся товарищ, – растерянно проговорил Игорь Степанович.

Шесть пар глаз с тревогой были устремлены на него. Игорь Степанович направился к окну. Крепкий коренастый мужчина, психолог реабилитационного центра, встал со своего места и подошел к пациенту.

– Помогите мне открыть окно. Руки ослабли. В комнате душно,– обратился к нему Игорь Степанович.

Александр Николаевич, приоткрыв окно, все еще находился рядом с Воробьевым.

Свежий воздух постепенно стал наполнять комнату.

– А на улице, оказывается, уже теплынь. Это что, скоро лето? – Воробьев оглядел своих гостей удивленным взглядом.

– Да, Игорь Степанович, сейчас конец мая, – ласково сказала лечащий врач Екатерина Васильевна.– Как вы себя чувствуете ?

– Спасибо, хорошо,– все так же растерянно произнес Воробьев. – Так вы говорите, что это не настоящий друг, а искусственный? И я не смогу, например, с ним встретиться и даже поговорить по телефону?

– Совершенно верно,– утвердительно кивнул программист.

Игорь Степанович задумался. Екатерина Васильевна нервно сжимала и разжимала руки. Психолог тоже нервничал, только усилием воли скрывал это от окружающих. И лишь главный зачинщик этого необычного эксперимента оставался спокоен.

– А что? Ну и пусть ненастоящий, – наконец нарушил тишину Воробьев. – Зато мы с ним так здорово переписываемся. И вообще мне стало как-то даже веселей на душе. Появился смысл жизни, что ли. Давно я так хорошо ни с кем не общался. Ну, надо же!

– Игорь Степанович, вы не против, если у вас какое-то время будет ночевать сиделка? – спросила Екатерина Васильевна и тут же поспешила добавить: – Расходы реабилитационный центр берет на себя.

– Если она не будет запрещать мне общаться с моим новым другом, то пускай ночует, – добродушно разрешил пациент.

– Не будет, если и вы не станете ей ни в чем перечить, – расчувствовавшись, женщина украдкой смахнула слезу.

–Тогда пусть приходит.

***

В кабинете главврача снова собрались на совет медики.

– Наш подопечный чувствует себя нормально. Только вот много времени проводит за компьютером – то новости, то переписывается с кем-то. Не повредило бы ему это,– отчиталась нанятая для Игоря Степановича сиделка, пожилая, строгая на вид женщина лет пятидесяти пяти.– А сегодня вот впервые за эти две недели, что я нахожусь при нем, попросился на улицу.

– Так это же просто замечательно! – воскликнула Екатерина Васильевна.

– Что ж, коллеги, будем считать наш эксперимент под кодовым названием «Друг по переписке» удавшимся,– подытожил главврач Алексей Михайлович.

– Только вот не могу понять, что писать в истории болезни,– лечащий врач вопросительно посмотрела на своего начальника.– «Искусственный интеллект в короткий срок поставил на ноги Воробьева И.С.». Так, что ли?

– Нет, так писать точно не стоит,– покачал головой Алексей Михайлович.

По правде сказать, он и сам не представлял, что делать дальше. Ведь, помимо реабилитационного центра и руководства ОА «Заслон», куда Алексей Михайлович, как и обещал, написал для программиста рекомендательное письмо, никто и нигде не знал об этом эксперименте под кодовым названием «Друг по переписке». Он был, так сказать, пока местного значения и за рамки центра не выходил. Ведь Алексей Михайлович не знал, как отнесутся к этим опытам в местном департаменте по здравоохранению. Не знал, но догадывался, что вряд ли одобрят столь смелые шаги без ведома вышестоящей инстанции. Он даже сомневался, стоит ли продолжать подобные опыты в родном реабилитационном центре. В случае с Воробьевым все закончилось хорошо, но ведь все его пациенты разные, и реакция на рассекречивание «Друга по переписке» может быть неоднозначной.