Друг Президента

В этот момент «УАЗ», зацепив передним крылом кирпичную стойку ворот, соединенную с соседней транспарантом «С Новым годом и Рождеством», вылетел на стоянку, снес задом хлипкое ограждение. Под визг и крики прохожих «спрыгнул» с бордюра. И его завертело на укатанном до зеркального блеска снеге проезжей части. Внушительный черный джип, буквально вибрировавший от громкой музыки, вильнул в сторону, пытаясь уклониться от столкновения с милицейской машиной, ударился колесом в бордюр, его развернуло поперек дороги. Тут же милицейский «УАЗ» припечатало к нему тяжелой грузовой фурой, водитель которой даже не успел нажать на педаль тормоза.

Посыпалось выбитое стекло, еще несколько машин, уже успевших сбавить скорость, врезались в замерший грузовик. Заскользил, покатился по улице сорванный с крыши «УАЗа» синий колпак «мигалки».

Возбужденно говорили люди, урчали моторы остановившихся машин, но все эти звуки перекрывал рев музыки, летевший из салона искореженного джипа. Затем музыка несколько раз прервалась короткими щелчками и смолкла. Показалось, что наступила тишина, хоть шум города не прерывался ни на секунду. И в этой обманной тишине раздался визгливый женский голос.

– Там стреляли, там человека убили! – надрывалась выбежавшая из сквера женщина.

Ее собачка, не поспевавшая за хозяйкой, когда та мчалась по аллейке, теперь пыталась отряхнуться от намертво налипшего на нее снега.

Умар вернулся с полдороги, он так и не добежал до ворот, когда загремели столкнувшиеся машины. Возбужденные крики неслись со стороны улицы. В стоявшем неподалеку доме уже хлопнуло несколько балконных дверей, любопытные льнули к окнам. Бихлис стояла, опираясь на открытую дверцу микроавтобуса.

– Что ты натворила? – главарь сплюнул в сугроб.

– А что, что я могла сделать? – женщина побледнела, губы ее стали почти фиолетовыми, и только пятна помады краснели на них.

– Ты права. Теперь уже ничего не изменишь. Мы засветились раньше времени. – Умар присел возле лейтенанта и бесстрастно проверил двумя пальцами сонную артерию: – Мертв, – только после этого он отвел автомат от его головы.

Рамзан выбежал на крыльцо и нервно водил стволом автомата по сторонам.

– Что тут было?

– Одним ментом меньше стало. – Затем после секундного раздумья Умар добавил: – Двумя. Бихлис молодец, не растерялась. Можешь считать, уже не зря на свете пожила.

– Но кто-то же ментов вызвал? – сузил глаза Рамзан.

– И это правда. Но теперь в любом случае нам приходится ждать гостей. Они скоро приедут.

Бихлис ступала с трудом, ее била дрожь. Первое совершенное ею сегодня убийство почти не тронуло ее, она была готова к нему. Не один день убеждала себя, что справится. Да и выглядел убитый ею парень так, как должен выглядеть настоящий враг – высокий, сильный. Лейтенант же, пытавшийся заигрывать с ней, всего из-за нескольких почти бессмысленных фраз успел превратиться из врага в живого человека, со своими глупыми желаниями, наивными мечтами.

Умар поддержал женщину под локоть. Он последним зашел в студию. Вдвоем с Рамзаном они закрыли дверь, до упора завернули маховики, а затем так же старательно закрыли и вторую стальную дверь, отделявшую переходной шлюз от самого бомбоубежища.

Глава 6

Здание на Лубянке этим зимним предновогодним вечером выглядело торжественно. Белый снег и подсветка преобразили его. В окнах, несмотря на позднее время, кое-где горел свет. В кабинете заместителя начальника Управления по борьбе с терроризмом генерал-майора Вадима Петровича Елфимова горел свет и было накурено. Вентиляция не успевала выкачивать табачный дым.

Хозяин кабинета без пиджака, в синей рубашке, с полуразвязанным галстуком, держа в пальцах дымящуюся сигарету, нервно ходил от стены к стене. Его гость, он же и подчиненный – командир диверсионной группы «Омега» полковник Голубев Дмитрий Кимович, сидел на диване у маленького журнального столика.

Генерал Елфимов выглядел молодцевато. Занятия спортом на протяжении многих лет свое дело сделали, заметного живота, атрибута, с которым непременно представляют генералов, у него не было видно. Во всяком случае, когда на нем был надет пиджак.

– Как все было хорошо! – откинув со лба волосы, сказал Голубев, глядя на Елфимова. – Неужели ты забыл, каким мы уважением пользовались? Ведь мои парни… я же с ними огонь и воду прошел, они мне как дети родные.