Друг стад

Я глазам своим не верил! Ронни омывало море курчавых пушистых созданий, а он, держа ведро высоко над головою и слегка пошатываясь, шел среди них, возвращая отару в загон. Один неверный шаг — и его затопчут тысячи острых, точно кинжалы, копыт!

Еще несколько минут — и все стадо вихрем ворвалось в загон через пролом в западной стене, и снова оказалось взаперти. Даже злосчастная «жертва дорожного происшествия» жалобно блеяла у восточного пролома, умоляя, чтобы и ее допустили внутрь.

— Честно скажу: я потрясен, — сообщил я Ронни. — Вот уж не думал, что сегодня мне суждено снова увидеть загон полнехоньким.

— Видать, права пословица: больше мух поймаешь на сахар, чем на уксус, — отвечал Ронни. — Я это называю «психологией ведра».

Те, кто считают себя опытными, наследственными пастухами-ковбоями, впервые попытавшись иметь дело с овцами, оказываются в тупике. Представители овечьего племени загонщиков не особо жалуют и к грузовику, мчащемуся на полной скорости, никакого почтения не испытывают, зато по большей части держатся кучно и звон ведра и знакомый голос их едва ли не гипнотизируют. Иногда я готов пожалеть, что коровы уступают овцам в сообразительности. Не то, чтобы часто; иногда.

* * *

Этот общеовечий сбор был созван того ради, чтобы выгнать животным глистов, вакцинировать ягнят и обеспечить обрезку копыт. Кроме того, нескольким запоздалым ягнятам следовало обрезать хвосты, чтобы те не слишком марались в земле, — ведь чем грязнее «тыл», тем больше налетит мясных мух. Мне предстояло по-быстрому произвести общий осмотр, — проверить состояние глаз, зубов и вымени каждой овцы, чтобы убедиться: это животное достаточно бодрое и энергичное, чтобы оставить его в стаде еще на год.

Сказать, что овцам требуется целый комплекс профилактических санитарных мер, — значит, выразиться весьма сдержанно. Ни одно животное, исключая разве человека, не нуждается в таком интенсивном и непрерывном врачебном наблюдении. Собственно говоря, учебники битком набиты описаниями овечьих болезней, названия которых, как правило, практически непроизносимы, и диагностировать их по большей части возможно только в процессе вскрытия. Грубо говоря, овца — золотая мечта паталогоанатома, но ночной кошмар практикующего ветеринара, — если, конечно, не держать все эти болезни под контролем.

«На больной овце сразу можно ставить крест, — как-то раз объявил Карни Сэм Дженкинс на своем ежедневном семинаре для завсегдатаев универсального магазинчика при бензозаправке миссис Руби Маккорд. — Овца как родится, так сразу и начинает искать местечко, где бы копыта откинуть».

Заявление Карни касательно того, что больные овцы выздоравливают редко, имело под собою некие основания. Овцы от природы наделены стадным инстинктом в значительно большей степени, нежели другие животные; и этот самый стадный инстинкт не позволяет им отделяться от собратьев, даже если они тяжело больны. И пастух, скорее всего, не заметит никаких признаков недуга до тех пор, пока болезнь не зайдет достаточно далеко, став неизлечимой. Это при том, что большинство животных склонны уединяться, когда заболевают или собираются принести потомство.

Я всегда считал, что есть на свете определенные виды работ, в которых всяк должен непременно поучаствовать, прежде чем ему дозволено будет наслаждаться «жизненными благами». Привести в порядок изгороди, поймать несколько тысяч бройлеров в пыльном курятнике, нарубить дерева на неделю в сосновых лесах южной Алабамы, причем в августе, и какое-то время вручную собирать хлопок на каменистом поле, — это лишь несколько примеров. Выведение глистов и обрезка копыт у целого овечьего стада так и напрашиваются в помянутый список.

Если бы процесс сводился лишь к тому, чтобы попросить курчавую пациентку открыть рот для пары впрыскиваний малоприятного глистогонного снадобья, это была бы не работа, а сплошная забава. Но овцы терпеть не могут, когда покушаются на их пасти; так что едва распылитель с глистогонным приближался к морде, животные переставали блеять и делали вид, что у них как раз случился острый спазм жевательных мышц. Впридачу к подлой симуляции, их шерстяные шубки зимой отсыревают, летом — нагреваются, а осенью полным-полны острых, как иголочки, колючек; так что час-другой бродить среди овец, сражаясь с упрямицами, — опыт отнюдь не из приятных.