Друг твоего отца. Телохранитель для принцессы (СИ)

— Еще слишком рано узнавать пол, плод еще слишком маленький, — отвечаю осторожно и тут же жалею о сказанном. Взгляд, в котором теплилась надежда, тут же слегка потускнел.

Он хочет девочку? Я думала ему со мной проблем хватает. И это ставит нас в легкий конфликт интересов, ведь я хочу себе его мини-копию в лице сына.

— Что произошло? Как я здесь оказался?

Ох, сладкий. Это долгая история. И рассказывать ее не мне, и пока тебе нельзя нервничать. Если Тимур так бесится, то тебя просто разорвет.

Я тяжко вздыхаю и молча смотрю на любимого.

Эпилог

Матвей

— Ну привет, незнакомец, — слышу за спиной её голос.

Выравниваю спину и отбрасываю топор, которым рубил дрова. Оборачиваюсь и смотрю на Маргариту, которая едва слышно подкралась сзади. Впрочем, проблема не в ней, а в моих ушах. Старая травма даёт о себе знать.

— Что ты здесь делаешь?

— Так теперь встречают любимую жену, которую не видел три дня? В лесу, с топором? — играет бровью.

Я усмехаюсь.

— Как ты нашла меня?

— Ох, любимый. Не первый день замужем.

Подходит ко мне, обнимает, целует в подбородок. Я опускаю взгляд на ее лицо. Скучал, сильно. Прошло столько лет, а я до сих пор чувствую себя ущербно, когда она исчезает из виду надолго. Но работа, командировки… Взрослую жизнь никто не отменял. Я больше не её телохранитель, хотя это тело принадлежит только мне.

— Как ты съездила?

— А-а-а, — качает головой, мягко улыбнувшись, — не обо мне. Сначала о тебе.

Она смотрит многозначительно и больше ничего не уточняет. Кивает на домик за моей спиной. Тот самый, в глубине леса, который я выкупил у друга-лесника, как только меня выписали из больницы и завершили уголовное дело на моих похитителей. И даже узаконил, когда вновь влился в жизнь.

Мне многому пришлось учиться заново. Когда меня наконец выпустили из больницы, у Маргариты уже был симпатичный округлый животик, в котором шевелился наш сын. И она была на седьмом небе от счастья. А я был просто счастлив быть рядом с ней и чувствовать эти тогда ещё слабые шевеления. Впрочем, слабыми они были недолго. Как только сын подрос, он стал неплохо разносить мамин животик. Мне даже было жаль свою девочку, она то и дело ойкала от его приветов. Но с таким бесконечным обожанием, что я только улыбался, глядя на эту занозу.

Я первым взял его на руки, когда Маргарита родила. Я был с ней, мы не спали всю ночь, но это все того стоило. Маленький богатырь сам вырался в мир сонным, и вяло покричав, закрыл глазки и засопел. А я смотрел на него и мне казалось, что мое сердце выросло в размере. Но его мамочка меня уделала, впервые взяв его в руки, она сразу заявила, что он ее любовь и ни одна девушка никогда не будет его достойна. Я посмеялся тогда.

Но понял о чем она через год. Когда она родила нашу дочь.

Я взял её на руки и весь мир растворился. Это было… Я даже не знаю, как описать это словами. Чувство, что ты готов на всё ради этой крошечной девочки. Я готов был на все и ради ее матери и брата, но с ней это усилилось, гипертрофировалось и вылилось в ядерный взрыв внутри. И я был поражен и пленен ей. Она безусловно была произведением искусств. Красивая, как ее мать, с очаровательными губками, маленьким носом и светлыми волосиками. Хрупкая, трогательная, моя.

— Где Лиля и Марк?

— Угадай, — усмехаюсь угрюмо.

— О боже, — закатывает глаза, отпустив меня. — Правда что ли?

Правда. Неприятная правда. Правда в том, что моим детям нравится проводить время не со мной. А с ним.

Моим драгоценным другом, с которым мы по-прежнему хотим набить друг другу табло по нескольку раз на день, стоит сойтись взглядами.

Этот скользкий тип умело съехал с того, что приударял за моей любимой, внезапно женившись на Марине и сделав ей сына сразу после свадьбы. И как только Марина объявила о беременности, этот индюк вспомнил, что он хозяин отцовской усадьбы и срочно начал навёрстывать упущенное. Вникать в дела, работать, отстраивать хоз постройки. Мы с Маргаритой быстро вернулись на усадьбу после того, как меня выписали. Они все хором говорили, что мне нужен свежий воздух и только там я восстановлюсь. И я не спорил. Куда, с двумя беременными и Еленой.

Один лишь Титов только ухмылялся. Но уступил нам большой дом, в котором мы и жили. Они с Мариной заняли тот, что поменьше. И наши сыновья появились на свет с разницей в четыре месяца и стали лучшими друзьями. Марк и Костя были не разлей вода, все время вместе, везде и всегда. И Лилю не оставляли без опеки. И я даже не знал порой, кто опекал её больше, Марк, её брат, или Титов младший…

— Ты сам понимаешь, что ведешь себя как ребенок?

Поднимаю на неё дерзкий, но слегка виноватый взгляд. Да, когда проблески разума заглядывают на огонек, я все понимаю.

— Это ведь прекрасно, что Тим страхует тебя с детьми. Такого друга как он еще поискать нужно.

— У меня уже есть друг!

— Глеб бы сейчас тебя на смех поднял. И, кстати, он передавал привет. И сказал ждать к выходным. Сможешь поплакаться ему, что тебя не любят боготворящие тебя дети.

— Мне кажется, что в своей поездке ты забыла, кто здесь папочка, дерзкая сучка.