Друг вице-короля, или Король мошенников

Всякий помнит общее волнение, наступившее вслед за открытием ужасной тайны, — и последовавшие разоблачения. По мере того как появлялись новые известия, увеличивался общественный интерес, а публика с каждым днем все больше дивилась почти сверхъестественной хитрости мошенника. Мое положение, как вы сами можете судить, оказалось незавидным. Я понимал, что был ловко обманут; когда друзья, в большинстве своем пострадавшие от невероятных козней мистера Карна, поздравляли меня с благополучным исходом, я напоминал себе, что помог преступнику обзавестись едва ли не половиной его лондонских знакомств. Но, сколько бы я ни пил из чаши скорби, до дна еще было далеко.

Однажды вечером в субботу — седьмого ноября, если не ошибаюсь — я сидел в библиотеке после ужина и писал письма, когда заслышал шаги почтальона; он поднялся на мое крыльцо. Через несколько минут вошел лакей, неся на подносе несколько писем и большой сверток. Прочитав письма, я перерезал бечевку, которая стягивала посылку. К моему удивлению, внутри лежали рукопись и письмо. Я вскрыл его, изучил и с ужасом понял, что письмо прислано Саймоном Карном. Оно гласило:

Написано в открытом море

Моему дорогому другу лорду Эмберли

С полным основанием я рискну предположить, что вам уже известно, зачем я прибег к вашим любезным услугам. Я у вас в долгу за самый приятный и в то же время выгодный визит в Лондон, какого только можно пожелать. Чтобы вы не сочли меня неблагодарным, прошу принять прилагаемое к письму описание моих приключений в вашей замечательной столице. Поскольку теперь мне нечего бояться поимки, можете воспользоваться рукописью по своему усмотрению. Несомненно, вы вините меня, но, по крайней мере, будьте справедливы и не забывайте, что, несмотря на обилие прекрасных возможностей, я тем не менее пощадил вас и вашу семью. Вы скажете, что я безумен, раз выдаю себя, но, поверьте, я предпринял величайшие меры предосторожности, чтобы остаться ненайденным. Поскольку я горжусь своими лондонскими подвигами, то не имею ни малейшего желания их скрывать.

С моими наилучшими пожеланиями леди Эмберли и вашей светлости, остаюсь неизменно преданный,

Саймон Карн

Разумеется, я не ушел спать, пока не прочел рукопись от начала до конца — и в итоге на следующее утро обратился в полицию. Детективы надеялись узнать, откуда был отправлен сверток, но после долгих поисков выяснилось, что какой-то неизвестный капитан яхты передал посылку командиру брига, идущего в Англию от мыса Финистерре, с просьбой отправить ее из Плимута. Вы увидите, что повествование идет от третьего лица, и, насколько я могу судить, текст написан не рукой Саймона Карна. Но поскольку подробности каждого отдельно взятого ограбления полностью совпадают с фактами, установленными полицией, нет никаких сомнений в подлинности записок.

Я с ужасом понял, что письмо прислано Саймоном Карном.

Прошел год, с тех пор как я получил посылку. В это время полиция почти всех цивилизованных стран пыталась поймать моего бывшего знакомца, но безуспешно. Бог весть, затонула ли его яхта, отправившись на дно морское, или — как я подозреваю — лишь переправила Карна в некое место, где он пересел на другой корабль и счастливо избегнул правосудия. Даже магараджа Малар-Кадира с тех пор ничего о нем не слышал. Впрочем, факт остается фактом: я, хоть и невольно, оказался соучастником череды мошенничеств. Как я уже сказал вначале, рукопись, которую я получил столь странным образом, должна по мере возможности послужить моим оправданием.

Вступление

Ночь была непроглядная и удушливая — ночь, какая бывает только в Калькутте и ни в каком другом большом восточном городе. Вонь индийских кварталов — тошнотворный вездесущий запах, который в жизни не забудешь, если хоть раз почувствуешь — наполняла улицы и даже проникала в священные пределы губернаторской резиденции, где некий человек благородной наружности, хоть и горбун, самым любезным образом желал доброго пути индийскому представителю ее королевского величества.