– Они друг друга стоят, красавцы, – Лилин взгляд задумчиво прошёлся по комнате, затем вернулся к хозяйке дома. – Сколько дней я тут?
– Три… или четыре, не помню. Жар у тебя был, ну я и лечила чем могла…
– Четыре дня! – Лиле даже в голову не пришло поблагодарить женщину за спасение. – Офигеть!
– А что это ты отца всё время вспоминала, Лиль? В бреду всё папа, да папа… Встретила его, что ль?
– Не твоё дело!
– Ну как же не моё, Лилечка! – забормотала тётка жалобно. – Всё-таки муж мой, хоть и бывший…
– Ты что, с дуба упала?
– Ну ладно, не муж, – стыдливо согласилась женщина, – ведь мы с ним так и не расписались. Но ты ведь знаешь, почему! Всё мать его, цаца московская! Мол, не ровня он мне, провинциалке. Зато когда её сыночек в кутузку угодил, на коленях ползала, всё умоляла на себя вину взять. Сразу ровней стала, ага.
– Меня не интересуют твои родственники!
– Значит, ты не встречала его, Лиль? А то я испугалась, что выпустили его уже…
– Никого я не встречала! И вообще… – Лиля резко села в кровати, отчего сразу же закружилась голова, – мне пора.
– К-куда пора, Лилечка?
– Домой!
– Домой? – тётка посмотрела на неё таким взглядом, как будто видела перед собой сумасшедшую. – К кому домой?
– Ко мне! Ну что ты глаза вытаращила! Или ты думаешь, что я теперь тут жить буду, в твоём дворце распрекрасном? – Лиля расхохоталась прямо в лицо хозяйке. – Так я тебя разочарую, милочка!
– Но…
– И даже не уговаривай меня! – продолжая нервно смеяться, Лиля встала на ноги. Каждое движение давалось ей с трудом, будто приходилось пробираться сквозь вязкую топь. Но уж лучше что-то делать, лишь бы не ощущать в себе это едкое чувство страха, разъедающее изнутри.
– Куда ты в таком состоянии, Лиль…
Но Лиля её не слушала. Подгоняемая нервным нетерпением, она вдела ноги в свои сапожки, которые валялись тут же, под кроватью, и тут впервые обратила внимание на коротенький выцветший халатик, который болтался на её похудевшем теле.
– Что за дрянь ты на меня нацепила?
– Так это же твоё…
– Ха-ха три раза! Давай тащи мою одежду!
– Какую?
– В которой я поступила в вашу дурку, идиотка! Костюм мой, итальянский, между прочим! И шубку! Ну, чего застыла?
– Так я…
– Живо, я сказала!
Испуганная тётка ретировалась из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Лиля, заставляя себя ни о чём не думать, сделала несколько шагов туда-сюда, привыкая к вертикальному положению, затем подошла к окну. Сквозь грязные подтёки был виден кусочек разбитого забора и заснеженные верхушки елей вдалеке. Она сразу же поняла, что это
Отпрянув от окна, она чуток покачнулась налево, задержалась рукой о стену и нос к носу столкнулась с лицом, смотрящим на неё с фотографии. Эта фотография, висящая там, на стене, в окружении ещё нескольких других, словно под дых её ударила. Легкомысленно и радостно улыбаясь, на неё смотрела она сама, Лиля, но лет на пятнадцать моложе. Ясный девичий лоб со спадающей на правый глаз светлой чёлкой, тонкий нос, ямочка на правой щеке – это была она, Лиля, не узнать её было невозможно! Но самым шокирующим, внушающим ужас фактом было присутствие рядом с юной Лилей тётки, хозяйки этого дома! Даже несмотря на то, что выглядела эта женщина совсем иначе – ещё молодое лицо, довольно миловидное, весёлые глаза, в которых пока не угадывалось пьяное будущее, – это точно была она!
Неожиданный скрип двери заставил Лилю вздрогнуть. С трудом оторвав взгляд от фотографии, она обернулась. На пороге комнаты, улыбаясь неуверенной улыбкой, стояла тётка с Лилиной шубкой в руках. Точнее, с тем, что от этой шубки осталось.
– Что это? – космическим голосом спросила Лиля.
– Я пробовала её очистить, Лилечка, – быстро забормотала женщина, – но у меня не шибко получилось. Без химчистки тут не обойтись, но откуда деньги взять…
– Я не об этом! Вот это что такое? – Лиля повернулась к фотографиям. Женщина прошла в комнату.
– Где?
– Да вот же! – Лилин палец упёрся в лицо молодой женщины на фото.
– Это? – тётка подошла ближе, не выпуская шубку из рук. – Ну, так это же я. Я это, Лилечка, – она вздохнула. – Красотка была…
– А это?
– А это ты…
– Это что, фотомонтаж? – Лиля, наконец, нашла разумное объяснение страшной загадке и даже как будто успокоилась немного.
– Почему фотомонтаж? – обиделась тётка. – Всё по правде. Это было аккурат перед твоим выпускным. Мишка фоткал…
– Какой ещё Мишка?!
– Так друг твой, Лиль! Ты забыла? Ты с мальчиком дружила, с Мишей… С одноклассником своим. Помнишь, ещё замуж за него собиралась? – её губы растянулись в дрожащую улыбку. – А я тебе говорила: вот в институт, доченька, поступишь, тогда и поговорим… А ты…
– Что ты несёшь, дура старая!
– Да-да, почти так ты мне тогда и ответила, Лилечка, – тётка сделала попытку приобнять девушку, но та зло дёрнулась в сторону.
– Ты сумасшедшая? Какая я тебе дочь?
– То есть как же это какая? Самая что ни на есть родненькая, – залепетала женщина. – Да что с тобой? Ты… головой ударилась, да? Божечки мой, что ж делать нам теперь! На врача денег нет…