Другая Белая

Что правда, то правда: деньги у Марины никогда не держались. Да и как их удержишь, когда столького нет в доме! В Виндзоре всегда что-нибудь да покупала: постельное белье, посуду, бокалы для вина, кастрюли, скатерти… Шторы новые сама сшила (не жить же с этими деревенскими занавесками до подоконника!), но ткань и подкладка — как здесь принято — дорогие. А крем для лица и лосьон для тела? А шампунь для волос? Все так быстро кончалось, а дешевые она и в Москве никогда не покупала. А какая-нибудь «тряпочка» для души? Вот деньги и кончились. Но ведь не из общего бюджета — свои тратила. И потом пробежаться по магазинам для женщины — святое дело! И в Москве на Тверской, и в Виндзоре, и в Лондоне Марина легко возвращала себе хорошее настроение, купив какую-нибудь мелочь. И у англичан есть выражение retail therapy[69], означающее тоже самое. Недавно прочитала статью — не где-нибудь, а в Times (газету оставил Джон, Дэвид ее не читал). Что-то о новых тенденциях в моде, и в конце слова, как призыв: «I shop therefore I am»[70]. Марина не считала себя шопоголиком, всегда тратила деньги разумно, на дело.

— Слушай меня, девочка. Я человек простой, для жизни мне нужно очень мало. Мне нужна ты. Я вытерпел эти два месяца, когда тебя постоянно не было дома, только потому что знал — этому скоро будет конец. А сейчас ты опять за свое. Если я тебе хоть немного дорог, прошу, не делай этого… Хотя бы не сейчас. Мы оба отработали свое в полной мере. Давай радоваться спокойной семейной жизни. Прошу тебя. Для меня это очень важно.

Сказав все это, он вышел, оставив Марину в комнате, ставшей вдруг темной. Посмотрела в окно: вечер уже. И щеки чего-то мокрые…

Прошло несколько дней. Больше этой темы не касались. Но довольно скоро зазвонил телефон, Дэвид поднял трубку:

— Тебе звонят из Букингемского дворца!

— Ты так шутишь? — взяла трубку.

— Миссис Эллис, здравствуйте, это из отдела кадров, — сказал очень приветливый женский голос, — вы успешно прошли интервью с нашими коллегами из Виндзорской крепости. Вам скоро будут звонить. Я лишь хотела убедиться, что вы никуда не уехали.

Через пару дней на каких-то полчаса отошла в лавчонку напротив дома («coner shop»[71], как здесь говорят):

— Тебе опять звонили, на этот раз из крепости, я не стал брать трубку.

Автоответчик сигналил, Марина нажала красную кнопку и прослушала запись: «Добрый день, Марина. Это Хелен (сотрудница Виндзорской крепости). Поздравляю, мы рады предложить вам работу смотрителя, которая предполагает и экскурсоведение. Приходите в пятницу знакомиться с коллегами».

Марина знала, что это произойдет, думала неотступно, но «Дэвид просил так серьезно… Выбора нет… Отложу до завтра, все равно уже в офисе никого нет… Нет, сейчас, какой смысл откладывать?»

Набрала номер и оставила свое сообщение:

— Хелен, очень благодарна, но, к сожалению, моя ситуация изменилась, я не могу начать работу в ближайшем будущем. Very, very sorry![72]

Трусливо, нецивилизованно, стыдно безмерно. Дэвид это слышал и повторил то, что однажды уже говорил:

— Ты — лучшее, что со мной когда-либо случалось.

Больше никто не звонил.

Весна 2005

Пережили зиму, а в начале весны неожиданная радость — в Лондон приехал младший сын.

— Мама, командировка очень важная, свободного времени почти не будет, но вы приглашены на black tie party[73], за вами заедут Айгуль с мужем, она же там где-то живет неподалеку от тебя, им дали company car для этой цели. Ты купи себе что-нибудь соответствующее из одежды, я потом возмещу.

«Вот еще, буду я мальчика разорять, — подумала Марина. — Сама что-нибудь соображу».

В Москве Марина всегда одевалась хорошо: сама шила, вязала, а с середины 90-х, когда сыновья стали зарабатывать и помогать материально, начала шить и на заказ — благо, у подруги был свой «Дом моды». В музее у нее была репутация женщины со стилем. Но одевалась она всегда только для работы — светской жизни не было. Каков был женский дресс-код для подобного рода вечеров здесь, она не знала. Открыла шкаф, перебрала наряды, многие уже и не по размеру… «Вот, если в это влезу?» Длинное серое шелковое платье без рукавов с завышенной талией. Отличный крой. Купила у Лиды (той самой подруги) на распродаже. Влезла. Туфли, сумка «Prada» — timeless classic[74]. И была у нее в загашнике шаль. Почему не на виду? Потому что это был подарок Мартина, это личное, из другой жизни. Шелковая легкая и длинная шаль — умопомрачительно красивая, без рисунка, но с переходами разных цветов в серо-зеленовато-терракотовой гамме. Марина всегда любила ткани. Эту шаль она увидела в Брюсселе и встала перед ней как вкопанная. Не могла глаз оторвать. Мартин это заметил, пошептался с Мартой и купил для Марины, сказав, что для них не дорого. Дорого, конечно, но она была очень рада. И платье это серое купила без надежды носить, а в тон шали. «Вот и выгуляю впервые (с удовольствием посмотрела на себя в зеркало), а почему глаза сияют и щеки пылают, что это?» А то, что вспомнила безумно и бездумно счастливое время…