Другая Белая

«Ничего ты не забыл, все было тобой просчитано. Сумку ты оставил специально, чтобы был повод для контакта, знал, конечно, что в такой фирменной сумке — Полина подарила в Париже — что-то дорогое». Так оно и оказалось: Марина никак не могла отыскать нескольких любимых тряпок — значит, они остались в той сумке.

Ответила:

— Эти вещи мне нужны, но у меня нет ни малейшего представления, как я могу получить их назад.

На следующий день — ответ уже безо всякого фона:

— Очень жаль, что ты так груба со мной.

Он прав. Но не дарить же ему эти шмотки! Нашла в себе силы написать, чтобы оставил сумку в том магазине, где она работала: «Я предупрежу продавцов».

* * *

К концу года депрессия начала понемногу сдаваться. На 1 января Марина купила билет на новогодний концерт в Barbican Hall[132]. Концерт был замечательный, публика — в приподнятом настроении, наряднее, чем всегда. В заключение концерта на сцену вышел певец, обернутый в британский флаг, и запел песню, прославлявшую Англию:

«Land of Hope and Glory,
Mother of the free…»[133]

Весь зал встал и запел вместе с ним. Марина тоже встала и, уловив мелодию, начала подпевать и одновременно крутить головой по сторонам — она заметила слезы на глазах у многих. Оказывается, английский патриотизм не только футболом ограничивается. А то как-то нелогично: уэльсцы — патриоты Уэльса, шотландцы — патриоты Шотландии, а основная нация англичане — патриоты Соединенного королевства? Марина уже усвоила их безграничную, превышавшую, по ее мнению, размеры разумного политкорректность, но не до полного же отречения от самих себя?! Слава Богу, оказывается, не отреклись еще. Уже не раз она слышала «страшные истории» о том, что само слово «англичанин» стало в официальном употреблении табуированным. Действительно, в анкетах она этого слова никогда не встречала, вместо него — «британец», который мог быть «European», «Asian» или «African». Смотрела как-то по телевизору интервью с известным актером. Сказав «мы, англичане», он покраснел, закашлялся и извиняющимся голосом тут же поправил себя: «Я хотел сказать британцы».

[Позже Марина узнала о Proms[134] — летних концертах классической музыки. Билеты на заключительный концерт, где, по традиции, существует такая же возможность коллективно признаться в любви к своей стране, раскупаются сразу же, в первую очередь.]

Концерт воодушевил, и Марина нашла в себе силы полететь в Москву. Мама по-прежнему жила в однокомнатной квартирке на Мосфильмовской, но уже не одна, а с энергичной сиделкой из Молдавии — веселой девушкой Асей с сильными руками и медицинским образованием. У нее был муж и шестилетний ребенок. Марина догадывалась, что негласно все они жили в десятиметровой маминой кухне, хотя Ася утверждала, что собрались только по случаю каникул. Все две недели Марина делила с ней кушетку рядом с телевизором — ее муж с сыном спали на двухместном диване на кухне. Жили, как сельди в бочке. Уезжать все равно было грустно.

Пятая глава

Зима 2007

Первый раз Марина летела в Нью-Йорк. Старший сын с семьей уехал туда в командировку на два года, прислал приглашение. Отстояв длиннющую очередь в американское посольство под дулами американских морских пехотинцев, она получила визу на два года — все еще официально была женой британца, никаких проблем не возникло.

Город понравился сразу, но стужа… И депрессия все еще давала о себе знать. Большую часть времени просидела дома с внучками, глядя на широченный Гудзон и статую Свободы вдалеке. Выбрались с невесткой в Metropolitan Opera и на Пятую Авеню в магазины — как раз было время колоссальных распродаж.

Еще в Нью-Йорке зашла в «сеть» и нашла вакансии сразу в нескольких музеях Лондона и окрестностей. Заполнила анкеты on-line, получила подтверждение, что они получены и будут рассматриваться. Если решение будет положительным, в феврале вызовут на собеседование.

Холодным февральским утром вернулась в Виндзор, забрала отложенную для нее лэндлордом почту, втиснула по узкой лестнице себя и чемодан и сразу к окну: «Здравствуй, Крепость, я по тебе скучала». Не раздеваясь — когда еще бойлер нагреет комнатушку, — начала разбирать почту. Рекламу в мусор, это счет за газ, это — за электричество, это — за телефон. Вот оно — письмо из музея… Приглашают на интервью через неделю. Отлично! А вот — из другого, и тоже приглашают, когда?.. Сегодня! Сейчас полдень, собеседование в пять вечера! И не в Лондоне — намного дальше… «Я не могу! Я измучена после долгого перелета! Это далеко!» Схватила телефон, набрала номер и начала объяснять, что только что с самолета и… «я приеду!» Бегом в банк, обменяла доллары на фунты, чтобы с таксистом расплатиться, вызвала такси: «Сколько?!.. Хорошо, присылайте, я жду».

* * *