Другая дочь

Риггс опустил голову, затем уставился на большой кубок чемпиона штата. В тот день отец обнял его так крепко, что едва ребра не треснули. Дэвида скрутила боль. Невероятно сильная, хотя и не имеющая никакого отношения к разрушению позвонков и судорогам мышц. Он подвел отца. Вот что произошло. Пусть он многого достиг в другой области, но не сумел порадовать отца.

– Э-э-э… – вяло пробормотал Дэвид, – я… просто очень занят, пап. Много работы. Мне правда пора.

– Ясно. Мошенничество?

– Мошенничество. Убийства. Пока не получается остановить этих ребят.

– Получится, – твердо заверил отец.

Дэвид зажмурился и отрезал:

– Тебе-то откуда знать? Господи, папа, не похоже, что я лихими скачками поднимаюсь вверх по блестящей карьерной лестнице в правоохранительных органах. Я расследую мошенничества. Читаю отчеты, а не меняю мир к лучшему. Вот сегодня, к примеру, из-за меня девушке пришлось выстрелить в человека, чтобы спасти свою жизнь. Теперь она в бегах, напуганная и растерянная, и Бог знает какая еще, и все по моей вине!

– Ты ей поможешь.

– Черт возьми! Послушай, пап, просто послушай. Я не спасаю ни жизни, ни мир, ясно? Спасаю только доллары и центы. И больше ничего. Большую часть рабочего времени просиживаю штаны за изучением тысяч документов. Мне не нужна беретта со светящимися вставками! Мне нужна лупа! Гребаная лупа, понял?!

Снова наступила тишина на линии. Дэвид осознал, что он только что сказал и как сказал. О Боже. Риггс лихорадочно забормотал, пытаясь все исправить, понимая, что слишком поздно:

– Прости. Работы навалилось по маковку. Да еще и вечный недосып…

– Не понимаю я твою работу, – мрачно откликнулся отец. – Хотя стараюсь, Дэвид, очень стараюсь. Но я никогда не читал таких умных книг, как ты. Не учился в колледже. У меня умелые руки, я собираю неплохое оружие и хорошо разбираюсь в бейсболе. Когда ты занимался тем же самым, вот тогда я все про тебя понимал. Затем ты получил диплом, я имею в виду настоящий диплом, а не бумажку за спортивные достижения в колледже. Поступил в академию. Господь Всемогущий, да я и вообразить не мог, что ты выберешь такую профессию. И вот теперь ты что-то там анализируешь, копаешь под врачей, больницы и страховые компании, под совсем неглупых людей. Нет, Дэвид, не понимаю я твою работу. У меня просто умелые руки, и я способен неплохо усовершенствовать твой пистолет. Но ты ведь никогда больше не будешь гонять со мной мяч, Дэвид. Персональная настройка беретты – вот, пожалуй, и все, что мне осталось. Вот этим я и занимаюсь. Мне больше нечего тебе посоветовать, и мои тренировки тебе ни к чему. Мы теперь даже разговариваем редко. А вот улучшить твою пушку я еще могу. Может, я кажусь тебе глупым, но лучше уж выглядеть глупым, чем полностью тебя лишиться.

– Папа…

Дэвид лихорадочно соображал, что сказать. Надо срочно успокоить отца. Все загладить. Прямо по телефону, пока еще больше не наломал дров. И вдруг, к своему удивлению, услышал собственное признание:

– Папа, сегодня я сильно облажался с одной женщиной. В смысле, как профессионал. Она мне доверяла. Нуждалась во мне. А я ее подвел. Наврал и уверил себя, что это было ради дела. Вот ты никогда бы так не поступил. О чем я только думал?!

Отец помолчал, потом тихо заверил:

– Ты хороший человек, Дэвид. Понял, что совершил ошибку, и теперь обязательно ее исправишь.

– Я даже не догадываюсь, где она.

– Ну, так вычисли. Ты самый умный человек из всех, кого я знаю, Дэвид, и я имею в виду именно то, что сказал. Когда доктор объяснил, что ты заполучил свою болезнь от меня по наследству, и во всем виноваты гены, мне пришла в голову скверная мысль, очень-очень стыдная. Однако до сих пор считаю, что прав.

– О чем ты?

– Я тогда подумал – раз уж один из нас был обречен заполучить этот недуг, то остается радоваться, что это ты. У тебя, бесспорно, были лучшие руки, но, сынок, ты способен на гораздо большее. Где был бы Стивен без бейсбола? Где был бы я? А вот ты кое-что получил и от своей матери. Отличные мозги. И теперь ты агент ФБР. Черт возьми, федеральный агент! Разве ты до сих пор не понял, как мы со Стивеном тобой гордимся?

У Дэвида ком встал в горле.

– Нет, не понял.

– Ты все сделал правильно, сынок. Абсолютно правильно.

Дэвид не мог ответить. Потерял дар речи.

– Э-э-э, – промямлил отец. – Что-то я разболтался. А ведь у тебя полно работы.

– Да, да. Я… э-э-э… позвоню в ближайшее время. Может, привезу беретту. Вдоволь наиграешься.

– Хорошо. Могу подарить тебе отличную лупу.

– Спасибо, – хрипло рассмеялся сын.

– Спокойной ночи, Дэвид.

– Спокойной ночи, па.

Риггс повесил трубку. Сидел какое-то время в столовой, слегка ошарашенный. Слегка… успокоенный.

Давно прошли те времена, когда они с отцом были не разлей вода. Ему уже тридцать шесть. Он годами твердил себе, что одобрение отца больше не имеет никакого значения. Чушь собачья. Одобрение родителей всегда имеет значение, независимо от возраста…

Отбросил горькие мысли, и вдруг его осенило.