Другая дорога

Новорожденный лист
Не зелен — золотист.
И первыми листами,
Как райскими цветами,
Природа тешит нас:
Но тешит только час.
Ведь, как зари улыбка,
Все золотое зыбко.

День голубых мотыльков

День голубых весенних мотыльков!
Небесные цветы парят, мелькая.
Еще не скоро у земных цветов
Накопится голубизна такая.

Они парят — и только не поют;

И, с каждым взмахом опускаясь ниже,
Опустошенные, к земле прильнут,
Где врезан след колес в апрельской жиже.

К земле

Любви коснуться ртом
Казалось выше сил;
Мне воздух был щитом,
Я с ветром пил

Далекий аромат

Листвы, пыльцы и смол.
Какой там вертоград
В овраге цвел?

Кружилась голова,

Когда жасмин лесной
Кропил мне рукава
Росой ночной.

Я нежностью болел,

Я молод был, пока
Ожог на коже тлел
От лепестка.

Но поостыла кровь,

И притупилась боль;
И я пирую вновь,
Впивая соль

Давно просохших слез;

И горький вкус коры
Мне сладостнее роз
Иной поры.

Когда горит щека,

Исколота травой,
И затекла рука
Под головой,

Мне эта мука всласть,

Хочу к земле корней
Еще плотней припасть,
Еще больней.

О дереве, упавшем поперек дороги (Пусть оно слышит!)

Ствол, рухнувший под натиском метели
На просеку, не то чтобы всерьез
Хотел нам преградить дорогу к цели,
Но лишь по-своему задать вопрос:

Куда вы так спешите спозаранок?

Ему, должно быть, нравится игра:
Заставить нас в сугроб сойти из санок,
Гадая, как тут быть без топора.

А впрочем, знает он: помехи тщетны,

Мы не свернем — хотя бы нам пришлось,
Чтоб замысел осуществить заветный,
Руками ухватить земную ось

И, развернувшись, устремить планету

Вперед, к еще неведомому снегу.

Э. Т-у [2]

Глаза смежив, я уронил на грудь
Твоих стихов раскрытый белый том:
Как голубь на кладбищенской плите,
Он трепетал распластанным крылом.

Я отыскать тебя хотел во сне,

Хотел договорить с тобою, брат;
Ты был из тех, кто, не боясь судьбы,
Жил как поэт и умер как солдат.

Мы думали, что тайн меж нами нет

И друг у друга нам не быть в долгу;
А получилось так, что я с тобой
Победой поделиться не могу.

Когда ты под Аррасом пал в бою

При вспышках орудийного огня,
Война окончилась лишь для тебя
В тот час; а ныне — только для меня.

А для тебя тот бой еще гремит;

И что мне жалкий фимиам побед,
Когда сказать тебе, что враг разбит, —
И этого мне утешенья нет?

Остановившись на опушке в снежных сумерках