Другая другая Россия

Недавно мы долго говорили с одним приятелем и пришли к выводу, что современный человек все больше становится похож на совершенный часовой механизм. Если несколько столетий назад, для того чтобы испытать серьезное потрясение, человеку нужны были войны, жестокие убийства ближайших родичей и катаклизмы — тогда он мог ощутить в себе грубые, почти кровавые движения души, то в видимом мире человека современного может вообще ничего не происходить. Ему, для того чтобы сорваться в глубокую депрессию, достаточно взгляда, мельчайших изменений в чужой мимике и «да», которое обернется «нет». Мы по-прежнему выходим на охоту пятничным вечером — в кафе со средневековым убранством, но время и уж тем более большой город отшлифовали наши внутренности, и теперь они похожи на хрупкие детали, выточенные мастером-ювелиром.

Мы сидим дома на диване — я и моя подруга Лена, бывшая стюардесса международных авиалиний. Несколько лет назад она познакомилась в интернете с итальянцем, вышла за него замуж и уехала из Москвы в маленькую деревню на юге Италии. Она высокая и такая стройная, что это бросается в глаза. У нее густые светлые волосы до пояса. Лена сидит, поджав под себя смуглые ноги, с прозрачной тарелкой самодельных суши на коленях. Она похожа на пластмассовую куклу. Я мрачно ем борщ.

— Что-то случилось? — спрашивает она.

— Эти курьеры совсем обнаглели, — говорю я, пережевывая капусту.

— Какие курьеры?

— Такие, которые не хотят знакомиться с нормальными женщинами, подсовывают им недействующие номера и еще имеют хамство жрать вафли в приличных местах! В центре Москвы!

— Какие вафли?

— Бельгийские!

Воскресенье. С подругами еду в машине из Подмосковья. Звонит телефон. На экране высвечивается «Кино».

— Здравствуйте, — беру я трубку. — Я сейчас не могу говорить. Я вам перезвоню.

Через час посылаю курьеру эсэмэс: «Сегодня не получилось в кино, но можно завтра поужинать или пообедать». Он сразу перезванивает.

— Можно и сегодня пойти в кино, — говорит он.

— Я сегодня не могу.

— А где ты?

— На работе…

— А ты в каком году родилась?

— А я должна на этот вопрос отвечать?

— Нет. Не хочешь — не отвечай.

— А ты в каком?

— В семьдесят девятом. Мне тридцать три.

— Круто…

— Ничего крутого. Я тебе завтра после семи позвоню и скажу, где встречаемся.

— Ага, буду ждать.

Таня поворачивается с переднего сиденья.

— Обманываешь мужчину, Мариночка? Не стыдно? — спрашивает она. — Может, тебе стоит за него замуж выйти?

— Может, мне еще за твоего Валеру выйти? И не я его обманываю.

— А кто?

— Наш главный редактор. Он придумал мне тему.

— Ничего… — злобно говорит Маша, приподнимаясь в водительском кресле. — Курьер разочаруется, отомстит паре женщин и больше никому верить не будет.

— Начинается социальное давление, — себе под нос бормочу я.

Таня, перегнувшись назад, сидит в неудобной позе и продолжает смотреть на меня не отрываясь, как будто хочет сломать мою скорлупу и выпустить на свободу совесть.

— Не дави на меня… — цежу я.

В понедельник утром я прихожу на прием к психологу Еве Израилевне Весельницкой. Ее волосы, разделенные на прямой пробор, с двух сторон прикрывают треугольник лица. А глаза залезают внутрь человека, сидящего напротив. То есть меня.

— Кем вы себя ощущали в тот момент, когда подошли к столику курьера?

— Жертвой… Я точно ощущала себя жертвой.

— В чем была жертвенность?

— В том, что мне приходилось подходить к мужчине знакомиться, а я не считаю, что женщина должна это делать.

— То есть у вас был конфликт между вашим профессиональным заданием и вашим женским естеством.

— Определенный конфликт.

— Теперь представьте девушку, которая не журналист, а просто знакомится с мужчиной.

— Я бы первая никогда не подошла.

— Вы бы не подошли… А можете описать девушку, которая подошла бы? Какой она должна быть?

— Наверное, менее высокомерной и… я не знаю.

— Может быть, более легкомысленной, доверчивой, романтичной и наивной?

— Не могу сказать, что я не наивна.

— А вам не кажется, что тут могло бы сработать чувство уверенности в себе?

— Могло бы.

— А вы в себе уверены?

— Скорее нет. Я… у меня к этому, знаете, двоякое отношение. С одной стороны, я считала себя такой расписной красавицей, которой приходится ломать себя и подходить к мужчине, а с другой — мне было ужасно… просто ужасно страшно.

— Чего вы боялись?

— Что он скажет: пошла вон, я не хочу с тобой знакомиться.

— А вы были готовы к тому, что сейчас вас просто оскорбят?

— Да, была. Но это не страшно: я быстро прихожу в себя.

— А готовы ли вы были к тому, что вам просто не дадут отойти?

— Ну, знаете, я… я бы с этим разобралась без проблем. При помощи слов. Нет, я этого не боялась.

— Я могу вам только сказать, что девушки не так в этом уверены, как вы. Без задания редакции в такие авантюры не влезают. Просто не видят в этом смысла. Они лезут в авантюру на сайтах знакомств в интернете, что, с моей точки зрения, гораздо опасней, чем подходить к живым людям. Просто нужно на них немножко посмотреть со стороны, понять, что они более-менее из вашего круга, и рискнуть сделать шаг — к живому человеку. Но вам, как я поняла, курьер несимпатичен?

— Нормальный мужчина.