Другая другая Россия

— Так беременной плохо, то есть ребеночку ее… — как бы оправдываясь, говорит она мне. — Вот решила про нее спросить.

Она бросается на колени перед старцем и продолжает суетиться. Она наверняка будет приходить к нему по любому поводу только лишь потому, что этот человек ее любит. А она, пришедшая из мира, в котором люди приняли заповедь Христа о любви, но не исполнили ее, всего лишь хочет прикоснуться к этой любви, унести капельку ее с собой, а когда та иссякнет, прийти снова. Вот и ответ.

Суетливая поднимается с колен, ее лицо светится. Глядя на ее счастливое лицо, я чувствую легкий укол совести. Да почему я решила, что она любви старца недостойна?! Почему я вообще взялась делить людей на тех, кто заслуживает любви, и на тех, кого любить не следует?

Я снова наклоняюсь к старцу и тихо, на ухо, задаю свой главный вопрос:

— Да почему же вы такой добрый? Почему вы их любите?

— У кого совесть есть, тот и добрый, тот и любит… — шепотом дает он свой главный ответ.

Возвращаясь из Переделкина, пытаюсь осмыслить эти слова и поражаюсь тому, насколько тяжело современному человеческому сознанию даются простые вещи. Ум постоянно сопротивляется, отвлекается. Я проезжаю еще одну сосновую рощу, но она вдалеке, и рассмотреть каждую сосну я не могу. Вспоминаю оптинские сосны, виденные вблизи, когда различимы и кривой ствол, и редкая крона, и сломанная ветка — все сосновые немощи и недостатки. Рощу издали мне полюбить гораздо легче, думаю я, и снова ощущаю укол совести.

А может, правду сказал старец — совесть нам дана как инструмент любви? И учиться любви вообще не надо, она лишь побочный продукт чистоты? Будет мой сосед чист перед Богом — и не станет он ставить хлам под мою дверь. А я это увижу, во мне тоже проснется совесть, и я перестану проходить мимо него не здороваясь. И если так, то в утверждении «Бог есть любовь» ударение падает все же на первое слово. Все-таки речь не о какой-то непонятной любви, которая есть какой-то непонятный бог. Речь о Боге, которого можно полюбить, а через Него и соседа, и нетерпимого батюшку, и Путина с Медведевым, и даже раскаявшегося террориста. Ну или хотя бы одного лишь соседа, который хлам не выбрасывает. Соседа, кажется, можно попробовать. Если не полюбить, то хотя бы не ненавидеть.