Другая единственная

Прошло два дня, товар прибыл и хранился на складе Самарина в Очакове. Всю ночь шла разгрузка вагонов и транспортировка дорогой мебели на склад. Вдобавок к тамошней охране Влад направил двух своих людей и сам на время перебрался туда, дабы лично контролировать работу охранников.

Днем в фирме царило напряженное ожидание: когда же покупатели переведут деньги и заберут товар? Они свою работу сделали четко, наступил самый сложный момент — расплаты. В этой стране люди очень не любили расплачиваться, и всякая заминка вызывала тревогу. В половине пятого Лена и Самарин поехали обедать в шашлычную, где их считали уже своими людьми, держали свободный столик, даже если ресторанчик был заполнен посетителями, и обслуживали в первую очередь.

Лена чувствовала, что Самарин не особо расположен к разговорам. Причину его настроения было просто понять — во второй половине дня и Морин, и Ягодин, узнав о количестве товара, попросили хотя бы пару суток на то, чтобы освободить свои склады, потому что сейчас они просто не вместят такого количества мебели. Дела идут неважно, а он сработал так быстро и так здорово, что не ожидали… Могли бы просчитать свои возможности и подготовиться! Она присутствовала при втором телефонном разговоре, с Мориным. Паша был жестким и решительным, сказал, что товар прибыл, свою работу он сделал, деньги должны быть переведены на счет его фирмы сегодня, а Морин пусть договорится с Ягодиным и совместными силами охраняют свой товар, ибо теперь они несут за него ответственность. Морин с готовностью согласился, заверил, что деньги уже сегодня будут на счете Самарина и до шести вечера он пришлет своих людей охранять склад в Очакове.

Уже стемнело, они сидели за столиком у окна. Самарин задумчиво смотрел, как на улице медленно кружатся снежинки. А она смотрела на него. Вот и аппетитный шашлык прибыл вместе с бутылкой «Кампари» и овощным салатом, а он все смотрел на снежинки за окном.

— Паш, я тоже переживаю, сказала она. — Нет, они ведут себя странно, и могли бы сообразить, с кем имеют дело, какое количество товара заказали, подготовить свои склады.

— Может и правда дела у них идут неважно. Заключили несколько договоров с Игорем, он человек амбициозный, думает, если попрет по дорожке проторенной, все будет хорошо, — задумчиво сказал Самарин, — А дорожка-то заезжена изрядно.

— Я жалею, что уговаривала тебя заключить эти сделки, честное слово. Ты был прав, когда говорил, что нужно постепенно наращивать обороты. Но знаешь… Очень уж хотелось, чтобы мы поскорее встали на ноги и я избавилась бы от Булыгина. Сил больше не было его терпеть.

— А я думал, у нас нежные чувства.

— Издеваешься, да?

— Ладно, извини, Лена.

Он наполнил бокалы красным вином, поднял свой.

— За тебя, Паша! — сказала Лена. — Я с тобой, что бы ты обо мне ни думал.

— Только хорошее, Лена, только хорошее.

Они выпили по глотку вина, без особого аппетита принялись за шашлыки.

— Паш, что толку молчать? Мы оба нервничаем, так давай поговорим о чем-то приятном. Ну хоть о твоей испанской… певице, ты ведь так ее представил тогда. Она очень красивая. Испанка?

— Да.

— А как ты с ней познакомился?

— Очень просто.

— И на каком языке вы общались? Ты что, испанский знаешь?

Самарин в несколько глотков опорожнил свой бокал, закусил шашлыком, снова налил вина и после недолгой паузы сказал:

— Она убиралась в моем номере, и тогда поехал в Испанию осенью, холодно было и так хреново, что… Убиралась, а я вернулся с моря, даже искупался, хотя вода была уже пятнадцать градусов. Вернулся, увидел красивую девушку, которая наклонилась, и взору моему предстала…

— Понятно, аппетитная попка, — кивнула Лена.

— Я не удержался, хлопнул по ней и тут же получил пощечину, да еще какую. Она повернулась и сказала, что я дурак, па чистейшем русском.

— Она из наших? — удивилась Лена. Удивилась потому, что помнила девушку на фотографии — типичная испанка.

— Нет, то есть… не совсем. Опа испанка, по жила у нас, а потом ее бабушке достался дом по наследству, и они переехали в Испанию. Бабушка, кстати, преподавала в МФТИ, она дочка испанского мальчика, странно звучит, да? Но когда его в 37-м привезли в СССР, он был еще подростком. В общем, Габриэла только наполовину испанка и до семнадцати лет жила в Москве. Вот так мы познакомились.

— А потом она решила извиниться за пощечину?

— Нет, я долго извинялся, пытался загладить свою вину…

— И загладил? Ей понравился новый русский? — с ревностью спросила Лена.

Стремительно опорожнила свой бокал, сама же наполнила его по новой. Самарин смотрел в окно и задумчиво улыбался.

— Все не так просто, Лена. Она потомок испанских грандов, понимаешь?

— Ты хотел титул получить?

— Я хотел сказать другое. Они люди гордые и независимые, и. если говорить по-нашему, плевать им на новых русских. К тому же бабушка, Мария Рубеновна, получала приличную пенсию от испанского правительства. А Габи работала. И ей не нужны были мои деньги, она очень не хотела, чтобы я возвращался в Москву, хотела, чтобы остался, пусть без денег…