Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

— Во-первых, во-вторых, и, в-третьих, ты существо, которому нужна моя помощь. Так что ужинай и не болтай глупостей!

Он проглотил кусок мяса и отхлебнул из кубка.

— Гадость. Что за мерзкий привкус у твоего растворителя?

— Зато кровь не сворачивается в течение десяти часов. У господ цирюльников не возникает проблем, а обер-медикус мэтр Конрад Люгер уже спрашивал нельзя ли это использовать при тромбозах.

— Интересно, как это мэтр собирается вены чистить с его-то техникой?

— К твоему сведению, мэтр гораздо больший врач, чем ты, который нахватался верхов и возомнил себя светилом. Лет через триста любой цирюльник сможет делать то, что сегодня делает мэтр. Но цирюльники не двигают вперед медицину, это делают врачи-исследователи.

Наромарт отхлебнул еще.

— Ладно, ладно. Не надо меня ругать, а то потеряю веру в себя. Плохой из тебя учитель!

— Из меня плохой учитель? Да я преподавала в гимназии Цурбаагена! Целых три недели! Почти…

— Так долго? — язвительно осведомился Наромарт. — Думал, что ты убежишь гораздо раньше.

— Напрасно смеешься. Я никуда не убегала, меня выгнали. Оказывается, к детям там применялись телесные наказания. Представляешь, директор гимназии собирался выпороть какого-то первоклассника. Да ещё только за то, что тот слишком громко смеялся на перемене. Я вошла как раз в тот момент, когда он велел несчастному ребёнку лечь на скамью.

— И что же было дальше?

— Я, Виолетта фон Зееботен, не могла этого стерпеть и сломала скамью. За это меня и выгнали.

— Разве за это выгоняют?

— Понимаешь, скамья была очень тяжелая, из мореного дуба… А сломала я ее о высокоученую директорскую лысину…

Наромарт поперхнулся кровью. Откашлявшись, с интересом спросил:

— Жив-то он, хоть, остался?

— Он вообще не пострадал, если не считать здоровенной шишки. У подобных типов обычно чрезвычайно крепкая черепная коробка.

Повисло молчание. Вампир отправил в рот последнюю порцию мяса и скептически посмотрел на собеседницу.

— Что-то не сходится. Не могу себе представить тебя, размахивающей дубовой скамьей.

Мадмуазель Виолетта рассмеялась.

— За кого ты меня принимаешь? За Зену? За Брунгильду? Или, может быть, за Жанну Орлеанскую?

— Не имею чести знать этих достойных дам, — улыбнулся Наромарт. Клыки уже уменьшились и теперь почти не выделялись среди остальных зубов.