Другая история

— А что в этом такого? — я невольно собрался, вот в чем-чем, а в наблюдательности Малфою не откажешь.

— Да просто у него на той щеке сильный ожог, губы ничего чувствовать не должны, когда он к ним прикасается.

— Любопытно, — я задумался. — Вот что, это может быть привычка молодости, которая осталась и выполняется чисто автоматически, но, можешь обвинить меня в перестраховке, расскажи об этом наблюдении профессору Снейпу. Он работает с аврорами и должен знать многих из них достаточно хорошо. К тому же меня нервирует его поведение. Вроде бы аврор и должен был знать все про профессора, но судя по его выпадам в сторону Мастера — он подробностей не знает, а это очень странно.

— Ладно, сегодня расскажу, — и Драко резко выпрямился.

То что произошло дальше, едва не лишило меня друга. Верхняя книга из стопки, вырвавшись из-под малфоевской руки, вместо того, чтобы просто упасть, описав полукруг, ударила Гермиону по лицу. Книга была тяжелая, а кожа у девушки нежная. Я бросился к ней. Гермиона закрывала ладонями губы, и из-под пальцев показалась кровь. Я растерялся, а девушка медленно отняла руки ото рта и разжала сжатую в кулак ладонь. В центре ладони лежал выбитый зуб. Гермиона медленно подняла другую руку, в которой была зажата палочка и прошипела:

— Убью!

В общем, нас вышвырнули из библиотеки, всех четверых, потому что Виктор Крам зачем-то решил вмешаться в процесс убивания Малфоя, причем на стороне Гермионы. Я соблюдал стойкий нейтралитет и только все норовил увести девушку в больничное крыло, но у меня не получалось перехватить эту разъяренную кошку, которая, похоже, решила припомнить Драко все его грехи по отношению к ней. В итоге: Малфоя было жалко, его изодранную и не поддающуюся восстановлению мантию тоже было жалко, а еще мне было жалко свой правый глаз, который наливался синим цветом, а вот левый глаз Крама жалко не было. Вот не надо было вмешиваться.

В Больничное крыло мы ушли на своих двоих, правда мадам Помфри настояла на том, чтобы наша четверка осталась там на ночь.

Гермиона с Малфоем не особо разговаривала до этого происшествия, но, моему удивлению не было предела, когда она на утро его простила.

— И что так? — я недоуменно смотрел на девушку.