Другая история

Проблему транспортировки мощных артиллерийских систем на суше помогла решить… другая проблема. Она возникла у артиллеристов уже морских, в связи с разработкой ими новой пушки. Восьмидюймовое орудие было сконструировано и испытано на полигоне, промышленность подготовила все, что надо для его производства, когда выяснилось, что нужды в нем нет. Корабли, для которых оно предназначалось, были монаршей рукой вычеркнуты из списков на постройку. Производители, которые уже подсчитали будущую прибыль, забегали, как ошпаренные, пытаясь пристроить свое изделие хоть куда-нибудь. От них не отставали и конструкторы. Одно дело, когда ты просто создал хорошее орудие, и совсем другое, когда его приняли на вооружение. Тут размер получаемых плюшек несколько иной. Решить обе проблемы помогла чья-то умная голова, которая предложила поставить мощные орудия на железнодорожный ход. Этому решению способствовала новая военная доктрина, принятая в 1917 году. Она предусматривала оборонительные действия, с опорой на полосу укреплений. А что из себя представляют современные укрепления? В первую очередь это не бетонные лбы фортов, а развитая сеть складов с припасами и рокадных дорог. Железнодорожники заверили, что так называемый "тяжелый" путь сможет выдержать отдачу восьмидюймового орудия без особых повреждений, что и дало зеленый свет созданию артиллерийских дивизионов "особой мощности". В их задачу входило уничтожение важных целей, таких как штабы и склады, а так же контрбатарейная борьба. И вот теперь один из таких дивизионов "дорвался до сладенького", когда в окуляры наблюдателей попало скопление автомашин и блеск генеральских погон.

* * *

Они сразу и не поняли, что все уже закончилось. С трудом выбравшись из под засыпавшей их земли, генерал фон Бок огляделся. Вроде ничего не изменилось. Те же дымящиеся кучи вокруг. Только исчезли куда-то машины с пригорка, а вместо адъютанта на земле валяется порванный сапог.

1938 г. Сентябрь.

Западнее н/п Алешково.

Лес по обеим сторонам разбитой колесами дороги казался совсем обычным — березки, елочки. После жуткого, изрытого воронками поля, по которому они только что проехали просто глаз отдыхал. Хотя и здесь внимательный наблюдатель мог заметить приметы войны. Вон там виден укрытый ветками грузовик, чуть в стороне вьется дымок полевой кухни и мелькает белый колпак повара, а вот по тропинке куда-то идет отделение солдат.

Вышедший навстречу штабным машинам регулировщик махнул палкой с круглым катафотом на конце, показывая куда зарулить. Все понятно — дальше только пешком. А потом придется и ползком где-то ползти — русские стрелки отучили прогуливаться вблизи передовой, как по Липовой Улице в Берлине. Не поймешь и откуда пуля прилетела. Только раз — и кто-то из твоих товарищей уже перешел из категории "личный состав " в другую. "Безвозвратные потери" она называется. Так что, лучше уж землю пузом пошлифовать, полезнее для здоровья.

В укрытом ветвями окопе, куда после долгого путешествия по извилистым ходам сообщения набилась куча штабных офицеров, сразу стало тесно. Командующий тут лейтенант аккуратно, стараясь не высовываться над бруствером, стащил с установленной посередине окопа стереотрубы какую-то грязную дерюгу, утыканную веточками. На недоуменный взгляд одного из приехавших он пояснил.

— Мне предыдущую стереотрубу русские разбили. Нашлась у них какая-то глазастая сволочь, разглядела блеск стекол. Как попасть умудрились, не понимаю… Я потом замучился доказывать, что это русские сломали дорогостоящий прибор, а не я его уронил… Пожалуйста, господин полковник, смотрите.

За вполне мирной опушкой леса начиналось поле, изрытое воронками. Тут и там торчали кривые колья с обрывками проволоки, всюду валялся многочисленный мусор. Посередине этого поля угадывались остатки дороги. На ней ржавыми коробками застыли два сгоревших броневика. Неподалеку, в яме, ваялось еще что-то ржавое, наверно еще один броневик. Далее шли пологие холмы, между которыми эта дорога терялась. Холмы тоже были сильно побиты артиллерией, но детали были видны уже хуже.

— Так где они, те самые русские позиции, которые мы не можем взять уже три недели?

— Ноль пятнадцать правее дальнего броневика и плюс шесть — замаскированный окоп. Такой же НП, как наш — Лейтенант по привычке стал использовать тысячные и деления артиллерийского прицела — Ноль десять правее вчера заметили какое-то шевеление, возможно оборудуют еще позицию…

— А траншеи?

— Все траншеи, что были на обращенном к нам скате холма, срыли еще в первый день артподготовки. Их позиции за холмом, отсюда не видно.

— И почему огонь не перенесли туда?

— Перенесли, сразу же, как только они себя проявили. Без толку, не можем мы их подавить. А когда наши наступающие войска доходят, примерно до того места, где подбили броневики, так попадают под фланговый огонь.

— И никак не подавить?

— Никак — подал голос молчавший до этого майор, командир застрявшего перед обороной русских полка — Там явно долговременные сооружения, наши гаубицы их не берут. Я давно просил прислать мне тяжелую артиллерию…