Другая история науки. От Аристотеля до Ньютона

Среди византийского монашества также встречались весьма образованные люди. Главная цель обучения монахов – подготовка из них каллиграфов, певчих, составителей церковных песнопений и чтецов. Чтобы привить им навыки чтения и письма, их обучали грамматике. Некоторые из них отличались незаурядной образованностью. Таким был Феодор Студит, который прошел полный курс светского обучения, усвоив грамматику, поэтику, риторику и философию. Николай Студит, знаменитый каллиграф, великолепными манускриптами которого восхищаются даже и в наши дни, также изучал светские науки, и прежде всего грамматику.

Многие монахи были авторами трудов по богословию, поучений, жизнеописаний знаменитых духовных лиц. Один из самых прославленных из них – Симеон Новый Богослов, родоначальник византийского мистицизма, перу которого принадлежит ряд сочинений по данному вопросу. Игнатий, диакон церкви св. Софии, составил жития патриархов Тарасия и Никифора. Стефан, диакон той же церкви, написал житие Стефана Нового, монах Никита – житие Филарета Милостивого.

Захватившие в 1204 году Константинополь участники 4-го Крестового похода с презрением смотрели на византийцев, считая их грамотеями, а не воинами, насмехаясь и потешаясь над их привычкой носить с собой тростниковые перья, чернильницы и книги, – об этом тоже сохранились сведения.

Однако, несмотря на возможность посещения школ выходцами из всех социальных слоев, грамотность тем не менее не была всеобщей. В стране оставалось много неграмотных, по оценкам византинистов, почти 9/10 населения империи. Монастырские уставы нередко упоминают неграмотных монахов. Учитывая, что в стране не все были образованными, императоры при отсутствии грамотных разрешали брать в качестве свидетелей (особенно при составлении завещаний) людей, не умеющих ни читать, ни писать. Для удостоверения подлинности документов они ставили кресты вместо подписи.

Византийское образование XIII–XV веков

Культурный расцвет в Византии, получивший название Палеологовского ренессанса, уходит своими корнями в Никейскую империю тех времен, когда исконной столицей владели латиняне. Здесь, за пределами Константинополя, появилось поколение византийских ученых, которому суждено было после восстановления Византийской империи в 1261 году возрождать ее былую славу как одного из крупнейших центров средневековой образованности.

Начальное обучение – изучение основ грамоты, письма и счета, не требовавшее от учителя высокой квалификации, оставалось традиционным, мало меняясь на протяжении столетий.

Вскоре после освобождения столицы здесь была вновь открыта и высшая школа. Доступ в это заведение, находящееся на государственном содержании, не был свободным, и в нем велась подготовка главным образом высших чиновников.

Курс обучения начинался с основ силлогистики и аналитики, затем следовали занятия по риторике. Один из учеников, будущий патриарх Григорий Кипрский признавался, что риторика давалась ему нелегко. Слабая подготовка вызывала насмешки товарищей, и задетое самолюбие побудило его основательно заняться риторическими упражнениями. С гордостью он сообщает, что в учителя себе он выбрал не тех, кто исказил, что есть хорошего в риторике, аттического, священного и истинно эллинского, – нет, он выбрал себе в учителя знаменитейших из древних риторов. Впоследствии современники не раз отмечали изысканный слог патриарха.

Закончив школу, Григорий Кипрский сам занялся преподаванием. Видимо, он отбирал для обучения наиболее способных молодых людей. Например, отказав своему другу, который рекомендовал ему родственника как многообещающего юношу, Григорий сообщает, что не испытывает угрызений совести, ведь познания и умственные способности молодого человека не соответствовали требованиям. Многие из его воспитанников заняли в дальнейшем высокие посты в государстве и церкви.

В правление Андроника II (1282–1328) вновь начался образовательный бум. Общественные и частные школы открывались не только в Константинополе, но и в других городах империи. В Фессалонике, к примеру, такие школы могли открывать и греки и иностранцы. Среди столичных учреждений славилась школа Максима Плануда. Его школа приобрела репутацию лучшей в столице настолько, что Плануд принимал в нее лишь самых подготовленных. Так, он отказал даже ученику, направленному к нему патриархом Иоанном Гликой, правда, с намерением принять его, когда юноша закончит предварительный курс у другого учителя.