Другая история России

14 декабря 1825 года вошло в российскую историю, скорее, не как первый день правления Николая Павловича, а как восстание декабристов. После оглашения манифеста о восшествии на престол, завещания Александра и письма Константина с подтверждением отречения, Николай заявил: «После этого вы отвечаете мне головою за спокойствие столицы, а что до меня, если буду императором хоть на один час, то покажу, что был того достоин». К вечеру новому императору пришлось принять, пожалуй, одно из самых сложных решений в своей жизни: после переговоров и неудачных попыток уладить дело мирным путем, Николай решился на крайние меры – картечь. Он до последнего пытался предотвратить трагедию, отвечая на убеждения применить силу вопросом: «Что же вы хотите, чтобы я в первый день моего царствования обагрил кровью моих подданных?» Ему отвечали: «Да… если это необходимо для спасения Империи». Практически в один голос современники замечали, что в эти трудные моменты Николай «показал хладнокровие и присутствие духа», которые не могли не восхищать. Даже те, кто недолюбливал нового императора, не могли не признать, что «14 декабря он показал себя властелином, личным мужеством и ореолом власти действуя на толпу».

2. Революции – нет!

Если до 1831 года император еще намеревался осуществить ряд преобразований для укрепления позиций самодержавия, то последующий курс правления, завершившийся «мрачным семилетием», был отмечен духом крайнего консерватизма. После разгрома восстания декабристов Николай поклялся, что революция, стоявшая на пороге России, не проникнет в страну, «пока во мне сохранится дыхание жизни». И он сделал всё, чтобы подавить малейшие проявления свободомыслия, в том числе ужесточил цензуру и усилил государственный контроль над образовательной системой (Школьный устав 1828 года и Университетский устав 1835 года). Вместе с тем николаевская эпоха ознаменована рядом позитивных явлений. Новый император получил в наследство промышленность, состояние которой было наихудшим за всю имперскую историю, и сумел превратить ее в конкурентоспособную отрасль за счет автоматизации производства и масштабного использования вольнонаемного труда, уделяя этим вопросам особое внимание. С 1825 по 1860 годы было построено 70 % дорог с твердым покрытием, в 1843 году – начато строительство Николаевской железной дороги.

3. Тотальный контроль

Новый цензурный устав, запрещающий издание любых материалов, которые подрывали авторитет существующего монархического строя, был обнародован в 1826 году. В народе он получил название «чугунного», вероятно, потому что в нем невозможно было отыскать «лазейки». Жесткой цензуре подвергалась не только художественная литература, но и, например, учебники. Так известен абсурдный случай, когда к печати был запрещен учебник арифметики, в одной из задач которого выявили «подозрительное» троеточие между цифрами. Под нож цензоров попадали не только авторы-современники. Председательствующий цензор Батурлин, например, предлагал исключить из акафиста Покрова Богородицы следующие строки: «Радуйся, незримое укрощение владык жестоких и звероподобных…». Через два года был выпущен чуть более лояльный вариант «чугунного» устава, который в том числе ограничивал субъективность цензоров, но, по сути, не отличался от своего предшественника.

4. Я знаю о ваших проделках!

Другим делом жизни Николая Павловича стала борьба с вечной русской проблемой – коррупцией. Впервые при нем начали проводиться ревизии на всех уровнях. Как писал Ключевский, император частенько сам выступал в роли ревизора: «Бывало, налетит в какую-нибудь казенную палату, напугает чиновников и уедет, дав всем почувствовать, что он знает не только их дела, но и их проделки». Борьба с расхищением госсобственности и злоупотреблениями велась как Министерством финансов во главе с Егором Канкриным, так и Министерством юстиции, которое на законодательном уровне следило за тем, насколько рьяно губернаторы наводят порядок на местах. Однажды по поручению императора для него был составлен список губернаторов, которые не берут взятки. На всю Россию таких набралось только двое: ковенский губернатор Радищев и киевский Фундуклей, на что император заметил: «Что не берет взяток Фундуклей – это понятно, потому что он очень богат, ну а если не берет их Радищев, значит, он чересчур уж честен». По свидетельствам современников, Николай Павлович «часто закрывал глаза» на мелкое взяточничество, заведенное издавна и широко распространенное. А вот за серьезные «проделки» император наказывал по всей строгости: в 1853 году перед судом предстали более двух с половиной тысяч чиновников.

5. “Жизнь станет легче”