Другая история Российской империи. От Петра до Павла

8. Борис — имя, созвучное с русским словом бороться, соответствует созвездию борьбы Стрельцу, где солнце преодолевает влекущие его вниз силы в декабре.

9. Глеб соответствует по интерполяции Козерогу, где солнце пребывает в январе.

10. Станислав, стан славы, соответствует крестителю планет Водолею, где солнце «крестится» в феврале.

11. Позвизд (Позвёзд) соответствует созвездию Рыб, последнему перед весенним началом года, там солнце бывает в марте.

12. Судислав, судья славы, соответствует созвездию Овна, астрологическому символу евангельского Христа, судьи живых и мёртвых по Апокалипсису.

Можно предположить, что даже год «крещения Руси при Красном Солнышке» был вычислен из каких-то астрологических соображений. Например, приурочен к соединению Марса, Сатурна, Юпитера и остальных планет. Но если эти астрологические расчёты делались до появления работ астронома Тихо-Браге (ум. в 1601), то, для простоты считая средним временем обращения Марса 2 года вместо 1,880832, вычислители неизбежно получили неправильную дату.

И всё же, хотя летописные и эпические рассказы о Владимире Красном Солнышке не раз обнаруживают признаки астрального мифа, они, будучи изложенными в повествовательном стиле, показывают некоторую историческую событийность. Если внимательнее вчитаться в эту «событийность», обнаруживаешь удивительные несоответствия, которые как раз и могли возникнуть из-за необходимости увязывать астрологию с, так сказать, топологией.

Например, поскольку Владимир пережил своих сыновей Вышеслава и Изяслава, киевский престол должен был наследовать Святополк, занимавший, по ПВЛ, стол в Турове. А по своему положению наследника и ближайшего соправителя он должен был находиться в Вышгороде! И что же мы видим? Он обращается за помощью не к туровским, а именно к вышгородским «мужам».

«Святополк пришёл ночью в Вышгород, тайно призвал Путшу и вышгородских мужей боярских и сказал им: „Преданы ли вы мне всем сердцем?“. Отвечали же Путша с вышгородцами: „Согласны головы свои сложить за тебя“. Тогда он сказал им: „Не говоря никому, ступайте и убейте брата моего Бориса“».

Итак, вступив на киевский престол (1015), Святополк отдаёт совершенно бессмысленный приказ об убийстве Бориса и Глеба, которые не могли представлять никакой для него опасности, а также Станислава, уже «бежавшего в Угры». После столь странных убийств на Святополка двинулся из Новгорода Ярослав, разбил его на подступах к Киеву, и тот бежал к тестю в Польшу за помощью. Вернулся он с ней только через два или три года, разбил с помощью Болеслава I на Буге Ярослава, захватил Киев, где княжил около года, а затем окончательно был изгнан Ярославом «неведомо куда».

Посмертная судьба убитых братьев ещё удивительнее: Борис и Глеб были канонизированы в 1072 году, а Станислав забыт, как если бы его и не было. А вот и ещё большая странность: в Слове о законе и благодати митрополита Илариона, написанном им до 1050 года, вообще не упомянуты новоявленные мученики. Возможно, эту странность объяснит читателю такой факт — и вот уж это действительно ФАКТ! — все сведения, которыми располагает о Борисе и Глебе история, содержатся в трёх взаимосвязанных документах. Это: Повесть об убиении Бориса и Глеба в ПВЛ, Чтение о житии и о погублении блаженнюю страстотерпца Бориса и Глеба, написанное Нестером/Нестором, и Сказание и страсть и похвала святую мученику Бориса и Глеба, сохранившееся в древнейшем виде в Успенском сборнике XII–XIII веков. Больше о них нигде и ничего нет!

Точно также анализ показывает баснословность сообщений об Игоре и Ольге, хоть и подкреплённых в ряде случаев своего рода «параллельными текстами» иностранных источников. Весь рассказ о мести Ольги убийцам Игоря выстроен, с одной стороны, на топографии тогдашнего Киева, а с другой — на чисто фольклорных сюжетах сказочного германского эпоса. Среди них — несение послов в лодье, сожжение в бане, избиение на погребальном пире, к которым во второй редакции ПВЛ был присоединён столь же распространённый сказочный сюжет о сожжении города с помощью птиц.

Нельзя быть уверенными, что при написании новелл, связанных с именем Святослава (о воеводе Претиче) или Владимира (о юноше-кожемяке, о белгородском киселе), или циклизирующимися сюжетами о Владимире и Добрыне, автор летописи — Иларион, опирался на какие-то документы. Он выступал в качестве собирателя и литобработчика фольклора. К этим сюжетам менее всего применимо понятие «исторические факты», соответствующие тем годовым индексам, под которыми они находятся в Киево-Печерской летописи и ПВЛ.

Прямым подтверждением использования Иларионом фольклорных рассказов может служить новелла о сватовстве Владимира к Рогнеде.