Другая история войн. От палок до бомбард

Помимо участия в войнах, рыцари устраивали военные игры, турниры. Они выстраивались на гладком месте двумя отрядами и вступали – иногда с обычным оружием – в сражение. А потери зачастую были такими же, как и в настоящих битвах: на турнире в Нейссе (близ Кельна) в 1240 году пало 60 рыцарей. На турнирах тоже брали противников в плен и заставляли их выкупать себя.

Так что Франц Меринг прав: история средневекового военного искусства не имеет крупного интереса. Развитие феодального ленного государства полно войн и военной шумихи, но его военные возможности чрезвычайно малы, войска невелики по численности. В них отсутствует военная дисциплина. Войны гремят постоянно, но битвы, имеющие действительно историческое значение (такие, как битва на Лехфельде или битва при Гастингсе), очень редки. Даже прославленные войны Гогенштауфенов, по мнению Франца Меринга, были простыми драками, о которых грешно говорить как о проявлении какого-нибудь военного искусства: «В средние века не было, в сущности, ни тактики, ни стратегии; можно было бы говорить, лишь с некоторыми оговорками, о стратегии на истощение в самом тривиальном значении этого слова».

Битва под Моргартеном, состоявшаяся 15 ноября 1315 года между пешими швейцарцами и рыцарским войском, принесла рыцарству первое поражение от пехоты. С этой битвы, можно предположить, начался поворот от преимущественно «стратегии на уничтожение» к преимущественно «стратегии на истощение».

Итак, мы видим противопоставление двух возможных стратегий: на уничтожение или захват противника, – выработанной рыцарскими временами, и на истощение сил противника, ставшей актуальной с повышением роли экономики.

«На уничтожение»: атаковать неприятельские вооруженные силы, сокрушить их и подчинить побежденного воле победителя.

«На истощение»: выматывать вражеские войска маневрами, избегая сражений; принимать их лишь в случаях крайней необходимости или при чрезвычайно благоприятных условиях; заставлять врага нести непомерные затраты, ослаблять и вынуждать к сдаче.

И здесь неожиданно выявляется некий хронологический «зигзаг»; историки сами начинают сравнивать античные и позднесредневековые войны. Франц Меринг пишет:

«… Вообще говоря, стратегия на истощение, несмотря на то что она имеет вид более мягкой формы ведения войны, является несравненно более жестокой формой. Мы видели уже, насколько она истощила античную Грецию. Что же касается примеров новейшего времени, то стоит лишь сопоставить Тридцатилетнюю войну с наполеоновскими войнами. Тридцатилетняя война с ее стратегией на истощение стоила одной германской нации 16 000 000 человек, отбросив на столетие назад в ее развитии».

Использование стратегии «на истощение», конечно, не исключало из практики прежнего опыта. Тем более, здесь надо различать стратегические устремления, и тактику. Цель всей войны – истощение противника, непосредственные битвы – полное уничтожение врага. Наполеон вел войны на уничтожение. Задолго до него Макиавелли, автор XVI века, нередко провозглашает принцип сокрушения неприятельских сил в открытом бою высшей целью военных действий:

«Центр тяжести войны заключается в полевых сражениях; они составляют цель, ради которой создают армию». «Кто умеет искусно вступить в сражение с неприятелем, тому можно простить другие ошибки, допускаемые им в ведении войны». «Стиль стратегии римлян заключался прежде всего в том, что они вели, как говорят французы, войны кратко, но энергично». «Делать переходы, бить врага, становиться лагерем – вот три главных дела войны». «Не золото, как кричит вульгарное мнение, составляет нерв войны, а хорошие солдаты, ибо недостаточно золота для того, чтобы найти хороших солдат, а хорошие солдаты всегда найдут золото». «Когда выиграешь сражение, надо с возможной быстротой преследовать победу до конца».