Другая. Книга 2 (СИ)

— Ты всегда такая? — он прислонился к небольшому столику у окна, делая вид, что рассматривает книги. Если он сейчас скажет, что их тоже следует продать, я не выдержу и выгоню его. Мое тело не железное, завтра я уйду, а в башне есть еще один потенциально бесячий любовник. Правда, с тем окажется сложнее, но выбор не велик. Меня раздражали эти игры, а ходить вокруг да около — бессмысленно, мы все взрослые и, пожалуй, оба понимаем, что нас влечет друг к другу.

— О, да эти книги могут стоить целое состояние…

Ну все. Я за себя не в ответе.

— Ты думаешь только о монетах? Не проще было бы продать меня в рабство, м? Твоя меркантильная душа была бы просто…

Не успела закончить фразу, да и к черту. Люциан за секунду оказался рядом и накрыл меня поцелуем. Жадным, затыкающим любые попытки позлиться еще. В какой — то момент разгорелось безумное желание, распыляемое его горячими влажными губами. Но я же вечно противлюсь тому, что получаю, поэтому оттолкнула его от себя.

— Рабы привыкли играть в такие игры?

На кой черт я это сказала? Но злая, неудовлетворенная, за себя точно не отвечала.

— Не говори о том, чего не знаешь, — чуть ли не прошипел он, глядя в глаза. Злился, очень сильно злился. Я лишь проговорила:

— Я уйду завтра, не беспокойся.

Казалось бы, ситуация могла обернуться иначе, если бы я молчала и не раздражала старые раны эльфа. Но создавать проблемы — мое все. Равнодушие на лице парня убивало больше, чем не состоявшийся секс. Не выдержала и спросила, когда его взгляд обратился к двери за моей спиной:

— И все?

Ухмылка. Люциан отошел от меня и как — то глухо ответил:

— Не хочу трахать равнодушную… — он сделал паузу, выдерживая ровно настолько, что мне стало противно.

Тварь? Суку?

— Тебя.

Но мы оба знали, что он хотел сказать. Сама виновата, но ничуть не жалею. Пожалуй, это и к лучшему. Пускай трахает неравнодушную и не тварь Лиссу, которая неизвестно где и с кем сейчас находится. Жить проще без болезненный сердечных привязанностей, а они мне ни к чему. Почему — то казалось, что предательство я не переживу. Наверное, поэтому так легко приняла тот факт, что ранила его первой именно я, обрубив зарождающуюся связь между нами.

Сон не шел. Я все думала, что стоило извиниться перед Люцианом, но чувство гордости было выше. Или чувство того, что я не настолько привлекательна для мужского пола, как мне хотелось бы думать. Последнее пожирало сильнее. Но идти и ложиться в постель к Эваниру не стала. Это могла быть прекрасная месть, но смысл чувствовать себя последней шлюхой ради злости Люциана? Тем более меня не настолько тянуло к Эваниру, он был каким — то правильным на фоне типичного плохого парня в лице Люциана. Видимо, меня потенциально тянуло ко всяким мерзавцам.

С этими мыслями мне удалось уснуть ближе к рассвету. Мучительный сон не дал отдохнуть: непонятные тени, змеи повсюду, потом детский плач. Когда в сознании всплыла чья — то колыбелька, сердце заныло, и я проснулась. Голова раскалывалась. Уверена, что мешки под глазами — единственное, что украшает мое и без того измученную физиономию.

Пары минут мне хватило, чтобы запихнуть в другой дорожный мешок несколько склянок, немного одежды, и выйти из комнаты. Провизию я заблаговременно приготовила, на неделю с моим малым аппетитом должно хватить.

Митра вообще спала? Она копошилась в главной комнате, где мы обычно собирались вместе, что — то впопыхах собирая. Она заметила меня и быстро проговорила:

— Подожди — подожди, мы уже почти готовы.

Я подняла бровь. Стоп. Я же сказала, что пойду одна.

В дверях показался Раллнир и впервые за долгое время сказал что — то больше двух слов:

— Лошади готовы. Можем отправляться сейчас.

Он кивнул мне. А мои брови поползли еще выше, когда он продолжил:

— Ты думаешь, мы оставим тебя? Свободные земли сейчас довольно опасны, а твой ошейник, — его взгляд упал на мою шею, — делает из тебя жертву.

— Рабыню, Ралл, — послышался за его спиной едкий голос Люциана. Он явно был снаружи, на его плечах и голове неспешно таял снег.

Я одарила его не менее едким взглядом и, если бы не Митра, с удовольствием оскорбила бы в ответ.

— Мы найдем способ снять с тебя ошейник, — она подошла ближе и слегка покраснела. Это эльфийка, еще совсем девчонка, не понаслышке знала, что такое ошейник. Она как — то сказала, что провела в рабстве у барона в Лэнииле пять лет, он вечно издевался над ней. Думаю, насилие, как сексуальное, так и моральное, ей знакомо.

Кивнула, не в силах сказать что — то еще. Мне хотелось их отблагодарить, но почему — то понимала, что обрекаю их на нелегкую участь. Им было бы проще без меня, я действительно привлекаю одни проблемы.