Другая. Книга 2 (СИ)

— Ты собирался выдать ее объединённой армии? — влез Люциан. Он сжимал рукоять своей зазубренной сабли, поглядывая на брата и его спутницу.

— Да…

— Но мать не получит ее! — вставила красноволосая.

— И почему мы должны верить вам? — на это раз спросил Эванир.

Девушка на секунду потупила взгляд и еле слышно выдала:

— Я предала мать и свой клан. Они убьют меня, даже если я выдам Элеонору.

Она хотела сказать что — то еще, но я больше не могла слушать. Мне становилось душно среди них, что — то изнутри рвалось наружу, что — то тяжелое в районе грудной клетки.

Ни слова не сказав, поднялась и на негнущихся ногах поплелась прочь. Слова Лойтара звучали в голове, смешиваясь в неприятную гнетущую жижу из мрачных мыслей. Зачем я всем этим обезумевшим правителям и полубогам? Я готова отдать все, что у меня есть, лишь бы меня оставили в покое. Но вылитая на меня иформация, словно ледяная вода, морозила до костей. Не знаю, как далеко ушла от лагеря, конечности била мелкая дрожь, тяжесть в груди разрывала ребра. Я упала на колени, обхватила себя за плечи — отчаяние полностью поглотило меня.

Я ничего не помню! Слезы текли по щекам, оставляя лишь холодные влажные следы на коже. Я всего лишь чья — то игрушка — трофей в нескончаемой войне. История ведьмы Арханны, моей матери, повторялась. Многие писали, что она жестока и кровожадна, но сердцем я чувствовала совсем другое. Когда в руки попался очерк темного эльфа, последователя Арханны, я прониклась рассказами, впитав каждое слово. «Ковены ведьм втянули ее в свою игру. Они направили королеву на путь разрушения, постоянно говоря, что это путь спасения. Даже когда она убила своего стража, пытаясь избавить свой род от проклятия, она все еще верила, что идет правильным путем. Истинность — не дар, а тяжесть грехов, за которые расплачиваются дети. Когда — нибудь мы узнаем, на что обрекли нас боги, дав нам надежду на поиск идеальной пары. Истинность не принесла Королеве счастья, она бежала от него, впутываясь в очередную паутину ковенов…»

Картинка темной пещеры все чаще всплывала в голове. Вот я лежу на камнях, вокруг только вода медленно капает вниз. Судорожный вздох — картинка меняется. Я уже не лежу, а стою, а привыкшие к темноте глаза смотрят на чье — то разорванное тело. Меня начинает тошнить.

Не помню, когда ветер донес до меня чей — то плач. Перед глазами все плыло от слез, тяжесть в груди никуда не ушла, она вырывалась бессильными криками из горла, но лучше не становилось. И я не сразу почувствовала, как кто — то обнял за плечи.

Тепло чужого тела охватило меня, чьи — то руки аккуратно прижимали меня все ближе и ближе. Я перестала дрожать и услышала тихий голос Митры:

— Все хорошо, я рядом. Не беги от нас, мы все с тобой по своей воле, а значит, — она вытерла правую щеку теплыми пальчиками, — На твоей стороне.

Юная эльфийка больше ничего не сказала, но крепко обняла меня. Ощущение столь необходимого тепла, которое девушка дарила мне, приносило успокоение. Я обняла ее в ответ, зарываясь носом в светлые волнистые волосы. Мне так этого не хватало, что я еще долго не выпускала ее из своих объятий.

***

Лойтар почти весь день просидел у костра. Когда светлая эльфийка пошла за ведьмой, его брат и другой эльф кинулись за ней. Благо злобный комментарий Навиадоры «Ей сейчас не до вас» остановил их.

Поговорить нормально не удалось. Брат не находил себе места, кратко отвечая на расспросы о том, куда он пропал на долгие годы. Но все думали, что он мертв, так как за несколько десятков лет от него не было никаких известий. Говорить о себе Лойтару тоже не хотелось: он не доверял спутникам брата. Особенно, темному эльфу с зелеными глазами. От него веяло неприятностями похлеще, чем от эльфа — оборотня.

Когда Митра, та самая светлая эльфийка, привела ведьму, все более — менее успокоились. Но боль, отчаяние, страх и что — то еще, смутно ему знакомое, накрыло с головой, как только ведьма вернулась. Он сам забыл поставить блок в сознании, отчего его вампирская энергия ощутила столько всего и сразу.

И вот уже ближе к вечеру брат обратил на него внимание, оставив спящую ведьму на Митру.

— Надо поговорить.

Они отошли на такое расстояние, чтобы никто ничего не услышал.

— Почему они зовут тебя «Люциан»? — он спросил у него наконец. Не сразу, но это имя резануло его слух, когда он во второй или третий раз услышал от других. Непривычное имя, не эльфийское. И вообще не его.

— Теперь это мое имя, Лойтар.

Он не изменился. Спорить и говорить об имени, что дала им общая мать, — бесполезно. Пускай снова будет так, как он хочет.

— Я, конечно, рад, что мы встретились, — начал Люциан, не сбавляя шаг. Лойтар следовал за ним, ощущая напряженность и некую злобу по отношению к себе. Проклятие вампира, если до смерти ты был ментальным магом. Теперь без тяжелых блоков разума невозможно находится рядом с живыми и не совсем существами.

— Но как ты мог стать таким?!

Брат обернулся к нему. В его глазах было отвращение. Неприятно видеть подобное от того, с кем он вместе рос.

— Очень долгая история. Меня обратили против воли.

— Мм.