Другая королева

Двор прекратил разъезды и ринулся обратно в Лондон; Виндзорский замок готовят к осаде. Вооруженные отряды созывают на защиту Лондона, но их не получится обучить и вооружить к сроку. Половина жителей прячет свое имущество и уезжает из города. Ночами на улицах пустынно, их наполняет один лишь страх. Испанская армия через несколько недель высадится с территории Нидерландов, чтобы сражаться на вашей стороне, испанцы передали золото через своего банкира Ридольфи, а я отдал его Норфолку, чтобы он заплатил вашим солдатам.

Победа будет за нами, это дело нескольких недель, Росс.

Я сворачиваю письмо и прячу его в карман, я сожгу его, когда мы остановимся пообедать. Я еду, распустив поводья, едва помня, что подо мной лошадь. Передо мной стоит образ Елизаветы, моей кузины, мчащейся в Виндзорский замок, оглядывающейся по сторонам при дворе и видящей на каждом лице слишком радостную улыбку предательства. Я знаю, как это бывает. Я сама это видела. Она испытает то же, что я в Холируде, – почувствует, что некому верить, узнает, что знала я в Данбаре, – что поддержка покидает ее и ее последователи клянутся ей в верности, оставляя ее. Теперь она знает, что даже Дадли, ее друг с детских лет и многолетний любовник, вступил с Норфолком в заговор с целью меня освободить. Ее собственный любовник, ее кузен, все лорды ее Тайного совета – все они на моей стороне. Каждый лорд в этой стране хочет, чтобы меня освободили. Простонародье всей душой за меня. Ее все предали. Когда она взошла на трон, ее звали «наша Елизавета», а теперь она утратила их любовь.

Я думаю о Шрусбери, который мрачно едет рядом со мной, о том, как он торопится, чтобы помочь мне спешиться, о том, как он тихо радуется моему обществу за столом, о его подарках и постоянной любезности. Он принес ей присягу, но я его переманила. Я переманила всех лордов Англии на свою сторону. Я это знаю. Я вижу, что чувствует Шрусбери и каждый в доме Бесс. Они все хотят, чтобы я была свободна.

1569 год, октябрь, замок Татбери: Бесс

Половина того, что нам необходимо, осталась в Уингфилде, и я не могу купить свежих овощей ни за какие деньги в пределах двадцати миль. Здешняя местность истощена, народ бежит на север, чтобы вступить в армию, которую муштрует в Бранспате граф Уэстморленд, поклявшийся в верности шотландской королеве и объявивший священную войну во имя Римской церкви. Страна уже на пороге войны, и когда я посылаю мажордома на рынок, он говорит, что ему ничего не продадут; он чувствует себя здесь врагом.

Страшно думать, что здесь, в северной глуши, есть сквайры, и дворяне, и лорды, которые собирают своих людей, ставят под ружье друзей, вооружают последователей и велят им идти под знаменем пяти ран Христовых искать меня, брать мой дом, освобождать мою пленницу. Я просыпаюсь в ночи от малейшего шума, а днем постоянно поднимаюсь на стену замка взглянуть на дорогу, все время вижу облако пыли и думаю, что это они.

Я всю жизнь прожила как скромная женщина, я была в хороших отношениях с соседями, была хорошей хозяйкой для арендаторов и честным работодателем. Теперь я не в ладах со своими собственными людьми. Я не знаю, кто из них – тайный враг, не знаю, кто освободил бы королеву, если бы мог, кто поднялся бы против меня, если бы посмел. Из-за всего этого я чувствую себя чужой в своих краях, словно только что прибыла в родную землю. Люди, которых я считаю друзьями и соседями, могут быть на другой стороне, могут быть против меня, могут даже быть моими врагами. Мои друзья, мои родственники могут поднять против меня оружие, могут увидеть во мне предателя по отношению к истинной королеве.

Сама она держится скромно, как новая послушница в монастыре, а в рукаве у нее план побега, и мой муж доверительно мне сказал:

– Слава богу, она не пытается бежать. По крайней мере, она ничего не знает о восстании.

Впервые за время нашего брака я смотрю на него и думаю: «Дурень».

Плохо, когда жена думает, что муж дурак. У меня было четверо мужей, и со всеми бывали непростые времена; но я никогда прежде не была замужем за человеком, чья глупость могла стоить мне домов и богатства.