Другая любовь

Он встал, подошел к высоким окнам спальни, раздвинул занавеси и открыл окна. Поток воздуха и позднее солнце ворвались в комнату через литую железную решетку, и ряд тонких теней пал на пол. На моей наволочке была кровь. Когда я встал, чтобы взять полотенце для носа, Артур стянул окровавленную наволочку и пошел с ней к окну. Когда я вернулся, он стоял у подоконника и улыбался чудесной новости, которую он показывал всей окрестности".

С тех пор они стали спать вместе. Артур великолепно варил, в холодильнике всегда были продукты. "И каждую свободную минуту мы ложились в постель. Я не считал себя голубым; как правило, я себя не считал никем. Но в течение всего дня, начиная с того, как я утром продирал глаза, и до последней затемненной секунды сознания, когда я чувствовал на своем плече успокаивающееся дыхание Артура, я был всегда нервным, полным энергии, и всегда в страхе. Город был опять новым, и новые опасности поджидали везде, а когда я ходил по улицам, но быстро и не видя лиц прохожих, как шпион на службе похоти и счастья; я хранил тайну глубоко внутри себя, но она всегда готова была сорваться с языка".

Когда снова возобновилась связь с Флокс и они лежали в постели, она, всё время подозревавшая истинную подоплеку дружбы с Артуром, сказала, что хотела бы, чтобы вместо того, чтобы отдаваться, она могла оттрахать его. Но он поймал себя на том, что пытается повернуть ее в то положение, которое сам занимал с Артуром. "Можно?" - спросил я.- "А ты хотел бы?" - "Так можно?" - "Да,- сказала она.- Давай же. Теперь". Я пошел к ее неубранному туалетному столику, достал тюбик холодного вазелина и всё подготовил. Артур показал мне очень точно, как делать подготовку, но непосредственно, после того, как я вторгся в это тугое и узкое, неправдоподобно скучное отверстие, мужество оставило меня, потому что я попросту ничего, что ожидал, не получил; это было ни то, ни сё, в лучшем случае и то и другое, но это было слишком сбивающее с толку, чтобы мне понять это, и я сказал: "Всё вместе было ошибкой".

"Нет, это не ошибка,- возразила она.- Крепче, ах! Крепче. Помедленнее, милый". Когда, исчерпанные, мы опали на постель, Флокс сказала, что было больно и очень хорошо, но пугает, каким иногда может быть секс, и я сказал, что я это знаю".

(Chabon 1988: 39-40,161-163, 214-316, 264-265)

Так что гомосексуальный опыт не прошел бесследно. Чем-то, так сказать, обогатил палитру и сознание. Впрочем, по ряду признаков, здесь гомосексуальные склонности были всё-таки заложены с самого начала, и зигзаг в сторону гомосексуального поведения можно рассматривать как проявление бисексуальности. Кроме того, это всё-таки всего лишь литература, пусть даже очень реалистичная и правдоподобная.