Другая миссис

Деревянная стойка с ножами рядом, но мне не дотянуться. Она словно дразнит. Еще одна попытка встать, но Уилл снова хватает меня за лодыжку и тащит к себе. Пинаю его изо всей силы, но этого мало: удары лишь на секунду ошеломляют его, а я быстро устаю и слабею. Снова падаю лицом вниз, прикусив язык. Так долго продолжаться не может. Адреналина все меньше, вино и усталость берут свое.

Не знаю, хватит ли сил сопротивляться дальше.

Но тут я вспоминаю Отто и Тейта — и понимаю, что должна выжить.

Пока я лежу лицом вниз, Уилл садится мне на спину. Все двести фунтов его веса давят на меня, вжимают в кухонный пол. Я не смогла бы закричать, даже если б хотела. Я еле дышу. Мои руки, оказавшиеся подо мной, почти раздавлены общей тяжестью.

Чувствую, как Уилл запускает ладони в мои волосы, массирует голову — до странности нежно, чувственно. Он явно наслаждается моей беспомощностью. Время тает на глазах. Пытаюсь подняться, сбросить с себя эту тушу, но тщетно. Руки не слушаются.

Уилл гладит пальцами по волосам и произносит мое имя.

— Эх, Сэйди… — выдыхает он. Ему нравится, что я лежу, распластанная и беззащитная, словно рабыня перед хозяином. — Дорогая моя женушка…

Наклоняется так близко, что я ощущаю его дыхание на своей шее. Проводит по ней губами, слегка прикусывает ухо. Я не сопротивляюсь, потому что не могу заставить его остановиться.

— Если б только ты не лезла, куда не следует… — шепчет он на ухо. А затем хватает меня за волосы своей липкой ладонью, приподнимает мое лицо на несколько дюймов и с силой бьет им о холодную плитку.

Никогда не испытывала такой жуткой боли. Если нос еще не был сломан, то сейчас точно сломался.

Уилл бьет снова.

Не знаю, умру ли я от череды таких ударов, но скоро точно потеряю сознание. Только богу известно, что Уилл сделает дальше.

«Вот и все, — думаю я. — Здесь я и умру».

И вдруг что-то меняется.

Внезапно от боли кричит Уилл, а не я. Чувствую, что на меня уже ничего не давит. Не понимаю, что происходит.

Но, сделав вдох, понимаю: ничего не давит, потому что Уилл свалился с меня. Он ворочается в нескольких дюймах, стараясь подняться на ноги и сжимая руками голову, которая теперь тоже вся в крови, как и моя. На ней откуда-то появилась рваная рана.

Шею ломит от боли, но я вытягиваю ее, чтобы проследить за взглядом Уилла — теперь он затуманен страхом, — и вижу в дверях кухни Имоджен. Она твердо сжимает занесенную над головой кочергу для камина. Имоджен то появляется, то исчезает, и в конце концов я начинаю сомневаться, настоящая она или из-за ударов по голове у меня начались галлюцинации. Ее лицо непроницаемо. Никаких эмоций — ни гнева, ни страха. Она приближается. Мысленно готовлюсь к острой боли от удара кочергой. Закрываю глаза и стискиваю зубы, зная, что конец близок. Имоджен убьет меня. Убьет нас обоих. Она всегда мечтала, чтобы нас тут не было.

Стискиваю зубы сильнее. Но боли так и нет.

Вместо этого я слышу стон Уилла. Он спотыкается и валится на пол, матеря Имоджен. Я смотрю на нее. Наши глаза встречаются.

И тут я понимаю: Имоджен пришла не убить меня, а спасти.

Я вижу решимость в ее глазах. Она заносит кочергу в третий раз.

Но я не могу позволить ей убить ради меня и потом терзаться, что от ее руки погибли уже двое.

С трудом встаю на дрожащие ноги. Каждая клеточка тела болит. Кровь заливает глаза. Я еле вижу. Бросаюсь вперед, к деревянной стойке с ножами, оказавшись между Уиллом и Имоджен. Хватаю поварской нож, совершенно не чувствуя тяжесть рукоятки в ладони. Лицо и глаза Уилла расплываются. Он встает, а я в ту же секунду поворачиваюсь к нему.

Вижу движения его рта. Его губы шевелятся, но в ушах невыносимо звенит. Кажется, этот звон никогда не кончится.

Но он прекращается, и я слышу отвратительный смех.

— Ты в жизни не осмелишься на это, тупая сучка…

Он бросается на меня, пытаясь вырвать нож. У него почти получается, и на секунду кажется, что, учитывая мою слабость, нож точно достанется ему. И тогда он убьет нас обеих.

Я вырываю нож. Уилл повторяет попытку.

На этот раз я вообще не думаю — просто действую.

Всаживаю нож ему в грудь. Вижу, как лезвие входит в тело, и совершенно ничего не чувствую. Имоджен стоит рядом и смотрит.

Из Уилла бьет кровавый фонтан. Двухсотфунтовое тело с глухим стуком валится на пол.

Сначала я колеблюсь, глядя на лужу крови рядом с Уиллом. Его глаза открыты. Он жив, хотя жизнь быстро уходит из него. Смотрит умоляюще, будто думает, что я как-то помогу ему спастись.

Он с трудом поднимает руку и тянется ко мне. Но не дотягивается. Он больше никогда не прикоснется ко мне.

Я спасаю жизни, а не забираю. Но из каждого правила есть исключения.

— Ты не заслуживаешь жить. — Мой голос не дрожит, не колеблется. Он бесстрастен, как сама смерть.

Уилл моргает раз, другой, а потом его веки замирают. Грудь перестает вздыматься. Он больше не дышит.

Встаю на четвереньки и щупаю его пульс. И только убедившись, что Уилл мертв, поднимаюсь и подхожу к Имоджен. Мы обнимаемся и вместе рыдаем.

Год спустя…