Другая миссис

Но я ничего не рассказываю. Просто не могу. Потому что рядом, на столе, лежит его криминальный роман, и я мгновенно вспоминаю о сделанном прошлой ночью открытии. Из страниц торчит — всего на пару миллиметров — фотография Эрин. Хоть ее сейчас и не видно, я живо представляю голубые глаза, светлые волосы, покатые плечи. Стройная девушка стоит, подбоченившись и надувшись в камеру. Дразня смотрящего.

— Что-то случилось? — спрашивает Уилл.

Несмотря на сомнения — мне кажется, что лучше ничего не говорить и просто выйти, потому что сейчас я слишком измотана для такого разговора, — я отвечаю:

— Прошлой ночью я начала читать твою книгу. Не могла уснуть, — и указываю на стол.

Уилл не улавливает намек. Отстраняется и начинает возиться с ужином, повернувшись ко мне боком.

— Да? И как тебе?

— Ну… — Я колеблюсь. — Вообще-то я так и не начала читать. Открыла книгу, и оттуда выпала фотография Эрин.

Мне стыдно признаваться в этом, будто я совершила что-то дурное. Лишь тогда Уилл откладывает кухонные щипцы и поворачивается.

— Сэйди…

— Ничего страшного, всё в порядке.

Я изо всех сил стараюсь быть тактичной. Ведь Эрин мертва. Я не имею права злиться или ревновать из-за того, что Уилл все это время хранил ее фотографию. Это неправильно. К тому же мне не о чем волноваться. У меня был бойфренд в старшей школе. Мы расстались, когда он поступил в колледж. Он не погиб, но все равно связь между нами оборвалась. Я о нем вообще не вспоминаю — даже не узна́ю, если встречу на улице.

Напоминаю себе, что Уилл женился на мне. Что у него дети от меня. Опускаю взгляд на свою руку. Неважно, что это обручальное кольцо когда-то принадлежало ей. Мать Уилла отказалась хоронить фамильную ценность вместе с Эрин. Уилл честно рассказал мне, что это за кольцо, когда преподнес его. Я пообещала носить его — и в честь его бабушки, и в честь Эрин.

— Всё в порядке, — я уставилась на книгу, словно пытаясь просверлить обложку взглядом и увидеть то, что внутри. — Просто я не знала, что ты хранишь ее фото. Что по-прежнему думаешь о ней.

— Я о ней не думаю и не думал. Послушай… — Уилл пытается взять меня за руки. Не отстраняюсь, хотя и хочется. Хочется, чтобы стало больно. Да мне уже больно. Но я стараюсь прислушаться к его словам. — Да, я по-прежнему храню ее фотографию. Наткнулся на нее, когда разбирал вещи. Не знал, что с ней делать, и в конце концов спрятал в книге. Но дело не в том, о чем ты подумала. Просто… недавно я вспомнил, что в следующем месяце двадцатая годовщина. Двадцать лет со дня смерти Эрин. Вот и всё, без всяких задних мыслей. Сэйди, я вообще о ней редко вспоминаю. Но скоро годовщина… Это не скорбь — скорее: «Господи, уже двадцать лет прошло».

Уилл делает паузу, ерошит волосы, обдумывает, что сказать дальше, и продолжает:

— Двадцать лет назад я был другим мужчиной. Даже не мужчиной — мальчишкой. Вряд ли мы с Эрин действительно обвенчались бы и создали семью. Рано или поздно мы поняли бы, что совершили глупость. Что были наивны. Наши с ней отношения — просто отношения двух глупых детей. А отношения с тобой…

Уилл касается моей груди, потом своей. Я невольно отвожу взгляд: он смотрит на меня слишком проникновенно.

— …сама видишь, какие, Сэйди. Мы в браке.

Притягивает меня к себе и обнимает. В этот раз — только в этот — я не сопротивляюсь.

Он прижимается губами к моему уху и шепчет:

— Веришь или нет, но иногда я благодарю Бога за то, что все обернулось именно так. Потому что иначе мы, возможно, никогда не встретились бы.

Мне нечего ответить. Не могу же я сказать, что тоже рада, что Эрин мертва. Как бы я тогда выглядела?

Через минуту я отстраняюсь. Уилл возвращается к плите, тянется за кухонными щипцами и переворачивает на сковороде свиные отбивные. Я говорю, что сбегаю наверх переодеться.

Тейт сидит в гостиной и играет в лего на поцарапанном кофейном столике. Я здороваюсь. Он вскакивает с пола, крепко обнимает меня с криком: «Мама дома!» и просит поиграть с ним.

— После ужина, — обещаю я. — Сейчас мама сходит переодеться.

Но не успеваю уйти, как он хватает и тянет меня за руку, требуя:

— Поиграем в статую, поиграем в статую!

Не знаю, что он имеет в виду, но я слишком устала, чтобы это вытерпеть. Тейт дергает слишком грубо — нечаянно, конечно. Руке больно.

— Тейт, полегче, — говорю я и высвобождаю руку. Он дуется.

— Хочу поиграть в статую, — хнычет он. Я непреклонна:

— Поиграем в лего. После ужина. Обещаю.

Сын уже почти закончил строительство замка — с башенкой и комнатой для охраны у ворот. Выглядит впечатляюще. Крошечный человечек сидит на вершине башни, наблюдая за окрестностями, а еще три человечка стоят на кофейном столике, словно готовые атаковать в любой момент.

— Ты сам все это построил? — спрашиваю я.

Тейт говорит «да» и сияет от гордости. Я поднимаюсь по лестнице, собираясь переодеться.

В доме полумрак. Дело не только в малом количестве окон и, как следствие, скудости естественного освещения. Дом обит старыми деревянными панелями, из-за которых все кажется более темным. Мрачным. Что отнюдь не улучшает настроение. Особенно в паршивые дни вроде сегодняшнего.