Другая миссис

Я много думала о молодых нахалках. О том, как выглядит конкретно эта. На ум приходили стрижка пикси, блузки с глубокими вырезами, оголенный живот и коротенькие шорты, из-под которых свисают карманы. Чулки в сеточку, армейские ботинки, крашеные волосы…

Впрочем, я могла и ошибаться. Возможно, она была склонной к самоуничижению, застенчивой девушкой, которой не хватало уверенности в себе. И внимание со стороны женатого мужчины — всё, чем она могла похвастаться. Или, может, у них было еще что-то общее, помимо секса и желания спасти мир от экологической катастрофы…

В таком случае она, скорее всего, обращалась к нему профессор Фоуст.

Я никогда не расспрашивала Уилла, как она выглядит. Мне и хотелось, и не хотелось это знать. В конце концов я решила, что блаженны неведающие, и не спросила. Все равно он соврал бы и стал уверять, что никакой другой женщины не было. Что для него есть только я.

Наш брак мог рухнуть после этой измены, если б не мальчики. Я предложила развод, сказав, что, наверное, так будет лучше и для нас обоих, и для сыновей.

— О господи, нет! Ни в коем случае, — испугался Уилл. — Ты же обещала, что мы никогда не разведемся. Что всегда будем вместе, что ты никогда не покинешь меня!

Не припомню, чтобы я говорила такое. Так или иначе, все это обычная чепуха, которую несут влюбленные. Такие обещания не выдерживают проверки браком.

Какая-то маленькая частичка моего сознания винила в этой измене меня саму. Что это я толкнула Уилла в объятия другой женщины своим поведением. Винила свою карьеру, ради которой приходилось жертвовать отношениями. Наш брак омрачали мои частые отлучки и нехватка душевного участия. Интимность, беззащитность — это не мое. Уилл думал, что сможет меня изменить. Он ошибался.

Сэйди

Выруливаю на парковку нашей клиники, с облегчением отмечая, что она пуста. Скоро подъедут Джойс и Эмма, но пока что здесь только я. Шины шуршат по асфальту. Резко сворачиваю влево на свое место, осматривая соседнюю улицу: не светят ли поблизости чьи-то фары?

Выбираюсь из машины и иду через парковку. В такую рань все заволокло туманом. Воздух вокруг мутный, как суп. Даже в пяти футах не разобрать, что впереди. Дышать трудно. Понятия не имею, одна ли я здесь, или кто-то наблюдает за мной, прячась в тумане за пределами этих пяти футов. По спине пробегает холодок. Я вздрагиваю.

И обнаруживаю, что мчусь к двери клиники, поспешно вставляю ключ в замок, захлопываю за собой дверь и запираю на засов. И иду по узкому коридору в приемную, во владения Эммы.

Раньше вместо меня работала другая врач — местная старожилка, которая ушла в декрет и не вернулась. Джойс и Эмма часто показывают фотографии ребенка, жалуясь, как сильно им не хватает Аманды. Они считают меня причиной ее ухода, будто это я виновата, что Аманда решила посвятить себя материнству.

Я пришла к выводу, что местные не любят новичков. Исключение — если ты ребенок, как Тейт, или очень общителен, как Уилл. Мало кто добровольно выбирает жизнь на острове, изолированном от мира. Многие, кто еще не на пенсии, просто любят уединение. Они самостоятельны, самодостаточны, а еще замкнуты, капризны, упрямы и сторонятся людей. Среди них немало художников. В городке полно гончарных мастерских и картинных галерей, придающих ему культурность и претенциозность.

Тем не менее совсем без общества не обойтись, так как островная жизнь вызывает ощущение изоляции. Разница между мной и местными в том, что они здесь по своей воле.

Шарю рукой по стене, нащупывая выключатель. Лампы над головой с жужжанием оживают. Передо мной висит детище Эммы: большой календарь с маркерной доской, на котором означено наше с доктором Сандерс расписание. Расписание условное и часто меняется: мы не планируем заранее работу в конкретные дни. Если в этом безумном хаосе и есть какая-то последовательность, я ее не улавливаю.

Подхожу к календарю. Чернила смазаны, но я все равно нахожу нужное место. Фамилия «Фоуст» значится под датой «первое декабря». В тот день, когда мистер Нильссон якобы видел, как мы с Морган Бейнс ссорились. В тот день, когда, по его словам, я в ярости выдрала у нее клок волос.

Согласно календарю Эммы, первого декабря у меня была девятичасовая смена — с восьми утра до пяти вечера. В таком случае я находилась здесь, в клинике, в то же самое время, когда, как божился мистер Нильссон, ошивалась возле дома Бейнсов. Достаю из сумки телефон и фотографирую расписание как вещественное доказательство.

Присаживаюсь за L-образный стол. К нему прилеплены записки. Напоминание Эмме заказать больше картриджей для принтера. Напоминание доктору Сандерс перезвонить пациенту и сообщить результаты анализов. Напоминание с номером телефона матери одной из пациенток: позвонить, если найдут потерянную куклу. Пароль от компьютера там тоже есть. Включаю компьютер. Файлы нашей клиники хранятся в медицинской базе данных. Не знаю наверняка, является ли мистер Нильссон нашим пациентом, но сюда занесены сведения почти обо всех жителях острова.