Другая музыка нужна

Г-н Фицек взял карандаш, посмотрел на него, послюнил отточенный кончик. Лиловое пятнышко осталось на краешке его губ. Он нагнулся над бланком наряда и прежде начал описывать кончиком карандаша кружочки в воздухе, будто проводя генеральную репетицию или пытаясь вытянуть карандашом пружинки букв, чтобы потом внезапным движением припечатать их к бумаге. Кончик карандаша прижался вдруг к наряду, и движения руки прекратились. Неуверенно и мучительно подергиваясь, появилась буква «Ф». Тогда Фицек снова коснулся губ кончиком чернильного карандаша, будто желал вдохнуть в него жизнь. Лиловое пятнышко возникло теперь на другом месте. Затем опять быстрые кружочки в воздухе, и кончик карандаша припечатал еще одну букву к бумаге. Преодолев испуг, выскочила и буква «ц», а после нее Фицек рывком провел карандашом по бумаге, и вышли уже не буквы, а только волнистая линия. К концу она искривилась и поджалась, словно тонюсенькая резинка после того, как ее подожгли. Подпись была готова. Г-н Фицек вздохнул, положил карандаш и утер лоб.

— Двенадцать килограммов Б-19! — крикнул кладовщик и, полный достоинства, поставил галку возле второй рубрики наряда.

3

Помощник в сером халате пошел в глубину склада, а г-н Фицек пересчитал кожу для заготовок. На каждом куске стояла фабричная марка с числом дециметров, и мастер мгновенно складывал в уме: «6 3/4 плюс 9 1/8…» На бумаге ему бы так быстро не сложить, но в уме — тут у Фицека была большая сноровка — он считал безукоризненно и умел складывать даже дроби. Счет сошелся. Он запихал в мешок кожу для заготовок и вдруг увидел какие-то симметричные квадратные куски материала. Их нес по длинному освещенному коридору склада помощник кладовщика. Ноздри у Фицека раздулись. Он принюхался. Знакомый, но позабытый запах становился все сильней и сильней. Помощник кладовщика кинул на весы эти аккуратные четырехугольные куски — настоящая подошвенная кожа всегда неровна и несимметрична, — и тогда г-н Фицек понял, что ему принесли. И, похолодев, крикнул кладовщику:

— Да это ж кунстледер![2]

Кладовщик спокойно придвинул Фицеку наряд.

— Читайте! «Б-19а».

— Что это значит?..

— Искусственная подошва…

— Бумажная подошва… — простонал г-н Фицек. — Бумажная подошва. За девять крейцеров четыре пары башмаков подобьешь.

— Можете не брать… — Кладовщик пожал плечами. — Позвать следующего?

Фицек с мольбой огляделся вокруг. За воротами склада толклись сапожники и портные, ждали своей очереди. «Не задерживайте!» — послышались голоса.

— Что такое «Б-19а»? Почему не пишут прямо: «Бумажная подошва»?

— Возьмете или нет? — прикрикнул кладовщик на г-на Фицека.

— Сударь, беды не оберемся… Солдатские башмаки, да на бумажной подметке.

— Отвечать будете не вы! А ежели недовольны, так ступайте к заведующему отделом снабжения, к господину Шафрану. Ну? И не задерживайте… Мастерá ждут…

Мастера не знали, о чем речь, видели только, что «полуумный» сапожник спорит, наваливается на весы, хватает подошву, нюхает, бросает и все толкует о чем-то.

— А ну, живей!.. О чем этот дурень там опять толкует? Снова Америку открыл? А ну, давай, давай!..

Г-н Фицек подписал одну бумажку, потом вторую, растерянный потащил за собой набитый мешок во двор, затем на улицу. Венцель Балаж с двумя набитыми мешками ждал его на тротуаре.

— Бумажную подошву выдали! — пробормотал Фицек и посмотрел на сухопарого портного. — Бумажную подошву!..

— А вы что подписали?

— «Б-19». Не знаете, что это сулит?

— Тюрьму, — ответил Венцель Балаж, уставившись на мешки. — А мне выдали серое полотно.

— Погодите! — крикнул г-н Фицек. — Вы присмотрите за мешком, а я пойду в контору. Поговорю с ними… Положитесь на меня. На меня можно положиться. Я уж добьюсь своего. Истинный крест, добьюсь!

Когда г-на Фицека что-то волновало, он приходил сперва в смертельное отчаяние, падал духом, затем ярость одерживала верх, он собирал все доводы здравого смысла — и сомнений как не бывало. Сила уверенности равнялась теперь силе прежнего отчаяния.

4

Быстрым шагом — штанины так и взлетали над щиколотками, — полный решимости, направился он к дверям конторы. Оттолкнул швейцара и вломился в прихожую. Швейцар кинулся за ним и схватил за руку как раз в тот момент, когда г-н Фицек сворачивал уже из одного коридора в другой.

— Вам чего? — крикнул швейцар. — Ступайте обратно и закройте за собой дверь.

— Сами закрывайте, на то вы и швейцар! — заорал г-н Фицек и, вырвав руку, пошел дальше.

Налево и направо по коридору были двери конторских помещений. К швейцару присоединился какой-то служитель конторы. Теперь они уже вдвоем погнались за Фицеком.

— Кого вам надо? — крикнул швейцар, перепугавшись, что из-за своей оплошности потеряет место.

— Какого-то Шафрана!

— Не какого-то Шафрана! — завопил во всю глотку швейцар, чтоб его услышали и за дверями: этим он хотел загладить свою вину. — Не какого-то Шафрана, а господина доктора Имре Шафрана, начальника отдела снабжения. Поняли?

Г-н Фицек махнул рукой и начал разбирать по складам таблички на дверях.

— Какая дверь? Что мне, все подряд их открывать?