Другая музыка нужна

— Молчать! Сейчас устроим очную ставку. Только ни звука, пока я не разрешу.

— Очную ставку? — в неистовом волнении крикнул Мартон. — Так он жив? Петер жив!.. — У Мартона закружилась голова, пришлось ухватиться за письменный стол. — Скажите, пожалуйста, скажите, значит, его не приговорили к смерти?

— Молчать!

Начальник позвонил и приказал ввести Петера Чики. Воцарилась напряженная тишина. В дверях появился Петер, побритый наголо, измученный.

— Иштван Фицек признался во всем, — начал было начальник сыска, но Мартон перебил его.

— Петер! — крикнул с восторгом.

— Мартон!

— Петер! Петерка мой!.. Так, значит, ты жив?!

— Еще как! И помирать не собираюсь. Так что будь спокоен, дружище.

Начальник сыска, пораженный, переводил глаза с одного юноши на другого.

— Мартон? — спросил он. — Что это еще за Мартон? У вас два имени?

— Нет, у меня только одно имя! — крикнул Мартон и закатился неистовым радостным смехом.

— Так вы не Иштван Фицек?

— Нет!

— Почему ж вы не сказали сразу?!

— А у меня никто не спрашивал!

— Бывали вы в Пуле?

— Никогда в жизни.

— Уведите этого… Прочь!

Измученный, но по безграничной радости Мартона уже что-то смекнувший Петер пошел к дверям. Мартон рванулся вслед, но часовой оттолкнул его. Дверь затворилась. Мартон с трудом пришел в себя.

— Значит, меня привели сюда по ошибке? — сказал он. — Требую немедленно отпустить меня!

Начальник сыска процедил сквозь зубы:

— Немедленно? Вот как! Да что вы говорите? Думаете, на дурака напали? Ума у меня еще хватит: братца хотите оповестить, — спасай, дескать, шкуру. Верно? Не бывать этому! Сперва мы приведем сюда этого щенка.

Начальник снова расспросил и выругал незадачливого сыщика «с нюхом гончей» и дал ему третье задание — доставить Пишту Фицека.

И они опять остались вдвоем.

— Ваша профессия? — спросил начальник Мартона.

И Мартон уже назло ему ответил с дружелюбным видом:

— Композитор.

— Что?

— Композитор, — повторил юноша. — Композитор. Всякие писал я песенки, но теперь уже знаю: другая музыка нужна!

— Кыш, мошенничье отродье!.. — рявкнул начальник.

А час спустя, когда явился тот же сыщик «с нюхом гончей» и, чуть не плача, сказал: «Иштван Фицек скрылся!» — начальник сунул ему под нос бумажку и крикнул:

— Вышвырните вон этого негодяя!

— Ну-ну-ну, не больно-то швыряйтесь! — крикнул Мартон, счастливейший в то утро человек. — Вы еще и за пощечину ответите!..

— Выбросьте его!

Сыщик взял Мартона за шиворот и повел по коридорам, потом вниз, к железным воротам. Отдал пропуск часовому. Железные ворота заскрипели. Мартон оказался на улице.

Он сразу же перешел на другую сторону. Остановился. Обернулся. Посмотрел на здание полицейского управления.

— Да, другая музыка нужна!.. — сказал он.

В душе его смешалось все: торжество, любовь, тревога.

Конец

Малеевка — Таруса — Переделкино — Москва — Будапешт. 1952—1963 гг.