Другая половина мира

Сомнения обуревали Фарассу, ибо теперь, с прибытием островитян, дело могло разрешиться само по себе. Хитрыe твари эти кейтабцы! – подумал он. Два года строили корабли– строили как бы втайне, но, по донесениям шпионов, тайна эта была открыта всем. Всем, кто имел глаза и уши! Глядите – мы, рыбье племя, отродье черепах, презренные разбойники и торгаши, готовимся к небывалому, замышляем неслыханное! На зависть Великим Уделам, и владыкам их, и всем светлорожденным потомкам Кино Раа… Как попугаи, задравшие хвосты над логовищем ягуаров!

Глава глашатаев усмехнулся и покачал головой. Пожалуй, попугаями их не назовешь, они обезьяны, хитрые вороватые обезьяны! Распустили слух по всем Срединным Землям, а потом явились к двум Очагам из шести с нижайшей просьбой – посодействовать, помочь, укрепить их замысел божественными силами! Надо думать, эти два Очага будут польщены, а остальные возревнуют… Ибо просьба изложена хитро: не от чудесных кораблей и опытных мореходов зависит успех свершаемого, а от вождя, что возглавит странствие, от человека светлой крови, на коем остановили боги свой благосклонный взгляд… Ну, а где вождь, где доблестный наком, там и воинский отряд, там и мудрец-аххаль, там и целитель, и серебряные чейни, чтоб снарядить корабли как полагается.

Моча скунса! Пусть! Пусть будут воины, жрецы, и лекаря, и корзины, полные серебряных чейни! Пусть! Все окупится с лихвой! Окупится, коль сгинет вождь в океане, исчезнет в далеких землях, попадет в утробу Паннар-Са, кейтабского демона-осьминога, вместе со всеми кейтабскими ублюдками! Жаль, что нельзя отправить с ним и кой-кого еще – скажем, старца Унгир-Брена, вконец выжившего из ума и возмечтавшего о недоступном. А также недоумков-родичей, Джиллора с Джаккарой.

Чтоб Сеннам завел их всех во тьму! Чтоб опустилась на них секира Коатля! Чтоб поразил их Тайонел и проклял Мейтасса! Чтоб не увидеть им ока Арсолана, чтоб стали они плевком Одисса!

Глава глашатаев снова плюнул в водоем, где сонно щерили пасти обожравшиеся кайманы.

Так что же делать с душителем-атлийцем, нечестивой собакой? Спускать с цепи или обождать? В надежде, что братец, великий вождь восточного похода, упокоится в акульем брюхе или в пасти морского чудища? Или улетит к облакам вместе с дымом погребального костра? Костра, разожженного в неведомых землях, в другой половине мира, куда и доплыть-то нелегко, а уж вернуться… Пасть койота! Вернуться, пожалуй, совсем невозможно – не легче, чем пересечь Чак Мооль! Правда, богам это удалось, как утверждают жрецы, но братец, черепашье отродье, не бог Кинну… Что ж, и кинну умирают, когда корабль идет ко дну!

И все же, решил Фарасса, две попытки лучше, чем одна. Он повернулся к стражам, стоявшим за его спиной, и, грозно оглядев их, распорядился привести атлийца. Того атлийца, что просидел в каменном мешке под Домом Страданий уже три года.

Всего лишь три года… Голодом его не морили, и он, несомненно, сохранил и силу свою, и сноровку, и присущую душителям кровожадность.

Часть 2 НЕВЕДОМЫЕ МОРЯ, НЕВИДАННЫЕ ЗЕМЛИ

ГЛАВА 1

Месяц Плодов. Бескрайние Воды к востоку от Пайэрта

Длинная пологая волна приподняла «Тофал», огладила влажной ладонью днище, неторопливо повлекла, потащила за собой; затем, наигравшись, позволила кораблю соскользнуть со своей гладкой огромной спины. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… и снова – вверх-вниз… Океанские валы чуть заметно раскачивали розоватый корпус «Тофала», и с каждым плавным его нырком подрагивало ласковое утреннее солнце, будто светлый глаз Арсолана выплясывал над самой водой монотонный танец, коим в Дни Предзнаменований провожают уходящий год. Было рано, но мир вокруг уже расцвел синим и голубым – почти весь и почти полностью, если не считать полупрозрачных облаков, солнечного диска, палубы из розового дуба и золотисто-смуглой кожи самого Дженнака. Лазурное небо круглилось над темным аметистом морских вод, полоска горизонта блистала сапфировой змеей, объявшей мир нерасторжимым исполинским кольцом, на синих парусах проступали огромные бирюзовые знаки в человеческий рост, призывающие милость богов к плававающим и путешествующим. Как и полагалось на морских дорогах, небо, океан, паруса «Тофила» и даже жемчужные браслеты на руках Дженнака были окрашены в цвета Повелителя Бурь и Ветров, Ахау Дальних Путей, Водителя Судов и Караванов. Здесь, в просторах Бескрайних Вод, никто не оспаривал ни синих оттенков, ни могущества и власти Сеннама.