Другая половина мира

— Морской змей, — задумчиво промолвила она, — тот, что разбился на скалах в соседней бухте… Хотела бы я на него взглянуть, мой господин! Ведь никто и никогда не видел этих созданий вблизи, ни живых, ни мертвых. Может быть, лишь этот кейтабец, старый хромой мореход, у которого язык походит на гибкий змеиный хвост.

— Стоит ли рисковать, прекрасная тари? Жизнь твоя драгоценна, а соседняя бухта есть соседняя бухта. Кто знает, что может в ней случиться?

Чолла загадочно улыбнулась:

— Я думаю, ничего плохого, если ты пойдешь со мной. Ты — великий воин! Ты победил самого Паннар-Са, не так ли? Разве страшат тебя черные дикари? Да они сами теперь боятся нас и не выходят на берег! Ну, так как же? Хочешь ли сопровождать меня?

— С отрядом воинов, — добавил Дженнак, уступая ее напору. — Возьму человек двадцать стрелков.

Но Чолла повелительно вскинула руку:

— Никаких воинов, никаких стрелков! Бухта рядом, идти до нее половину всплеска, и нам ни к чему чужие глаза и уши! Во-первых, под твоей защитой я чувствую себя в безопасности, а во-вторых… во-вторых, нам надо поговорить.

Дженнак изобразил удивление:

— Поговорить? О чем, тари?

Изумрудные зрачки девушки блеснули. Был ли их блеск лукавым, нежным, обещающим или скрьшался в нем лишь холодный расчет? Дженнаку то было неведомо, но он ощутил, как сердце его забилось сильнее.

— Ну-у, — протянула Чолла, — разве у нас, потомков богов, не найдется о чем поговорить? Вот ты назвал мою жизнь драгоценной… Почему? Драгоценной для кого? Для тебя? Для твоих людей? Для этого О’Каймора, что похож на жабу с длинными лапами? Для его разбойников?

Дженнак смежил веки и размышлял несколько мгновений — не слишком долго, чтоб не обидеть девушку, ибо заданный ею вопрос требовал быстрого ответа. Припомнив брата своего Джакарру, великого политика и миротворца, мастера уклончивых речей, он произнес:

— Жизнь твоя, тари, драгоценна и для меня, и для всех нас. Думала ли ты о том, где наше место и почему мы, двое светлорожденных, участвуем в этом походе? Разве кейтабцы не могли обойтись без наших Очагов, без наших денег, без наших жрецов и воинов?

— Я думаю, они не могли обойтись без нас, без тебя и меня, — сказала Чолла, склонив черноволосую головку. Камни на ее повязке сверкнули багровой полосой.

— Верно! — согласился Дженнак. — Мы с тобой их живые талисманы, ожерелья успеха и удачи, знак милости Шестерых. Я — вождь, побеждающий в сражениях, я — сила, хранящая от бурь, от подводных скал, от неистовых течений, от чужих стрел и чужой злобы. Ты — Дочь Солнца; твои Песнопения угодны богам, внимающим им с радостью; ты — символ безопасности, ибо разве Арсолан, Светлый и Справедливый, захочет погубить собственную кровь? А потому, пока мы живы, в сердцах наших людей нет страха. Я — их защита, ты — источник божественной милости! И мы оба — залог благополучно возвращения.

Он не видел лица Чоллы в полумраке хогана, но ему показалось, что на ее губах блуждает улыбка.

— Тебя хорошо учили! Как подобает учить вождей, ибо не станет вождем тот, кто не умеет говорить красивых слов! Ты умеешь… Однако при чем тут морской змей? И мое желание взглянуть на него?

— Ты спрашивала не о нем, — сказал Дженнак, — а о том, почему твоя жизнь драгоценна. Я ответил. А морское чудище… Если ты хочешь поглядеть на него вместе со мной, я согласен. Выйдем, когда закончится дневная трапеза. Воины будут сопровождать нас, но останутся в лесу, и никто из них тебя не увидит и не услышит. Хайя! Я сказал!

Он поднялся и вышел из хогана.

Чоч-Сидри и Та-Кем уже возились на своей площадке, сотворяя план известных нефатцу земель. Помогали им человек пять: Хомда с двумя длиннорукими островитянами подтаскивал камни, раковины, ветки и свежий дерн, изображавший степные пространства; Синтачи, обладавший, как всякий лекарь, острым глазом и ловкими пальцами, переносил чертеж на бумагу; Цина Очи, не столь искусный в рисовании, напевал под нос что-то священное, призывая к работавшим милость богов. Рядом со столиком Синтачи толпились кейтабцы — сам О’Каймор, старый Челери, а также Ар’Чога, Эп’Соро, Ита’Тох, водители «Сирима», «Арсолана» и «Одиссара». Си’Хаду, тидама с «Кейтаба», Дженнак среди них не заметил; видно, тот был занят установкой новых балансиров на своем корабле.