Другая половина могилы (ЛП)

— И с этим тоже кончай, — прямо заявил он. — Ты краснеешь, как рассвет, при малейшем намеке на двусмысленность. А ведь тебе предстоит играть роль агрессивной напористой девицы. Кто тебе поверит, если ты падаешь в обморок от застенчивости, стоит парню сказать «Бу!». Твоя девственность доведет тебя до могилы.

— Я не девственница, — возразила она.

Теперь на него обрушилась безумная ревность. Пару мгновений он не мог даже думать из-за всепоглощающего желания убить любого, кто посмел прикоснуться к ней. В тот момент он превратился в то самое чудовище, о котором она все время твердила.

Она отвернулась, бормоча:

— Пожалуйста, нельзя ли сменить тему? Мы же не подружки на вечеринке. Не хочу с тобой об этом говорить.

И не должна. Ее сексуальное прошлое никак его не касалось. Но когда он открыл рот, все эти разумные слова исчезли. Осталась лишь сумасшедшая ревность, подогретая его собственными эмоциями и кипящим чувством собственника, которое свойственно все вампирам по отношению к своим людям.

— Ну и ну. Котенок-то уже кое-что повидал, а? Никак бы не подумал, на тебя глядя.

«Заткнись, придурок!» — настаивала более здравомыслящая часть его существа. — «Прекрати!» Но все было напрасно.

— И что, парень терпеливо дожидается, пока ты закончишь курс тренировок? Должно быть, парень ничего себе, судя по тому, как ты разгорячилась. Опять же, я не думал, что у тебя есть опыт, но, с другой стороны, ты ведь при первой встрече предложила мне угощение. Интересно, ты собиралась проткнуть меня колом до или после того, как удовлетворишь зуд? И как насчет других вампиров? Они как, умирали с улыбкой на…

Она влепила ему заслуженную пощечину. Вернее, попыталась. Кости перехватил ее за запястье, потому что ее жестокость пробуждала в нем зверя, которого он изо всех сил старался сдерживать. Кэт захотела ударить его свободной рукой, но он успел поймать и ее. Затем в своем безумном состоянии мужчина вдруг разглядел выражение ее лица. Если бы кто-нибудь посмел причинить ей столько боли, он бы разорвал его на куски.

— Не смей так со мной разговаривать! — Ее голос дрожал. — Я с детства досыта наслушалась таких гадостей. Просто потому, что мать родила меня вне брака, наши соседи, старомодное дурачье, решили, что она шлюха и я тоже вся в нее… А тебя все это не касается, ты, может, насиловал женщин целыми деревнями, но я-то была только с одним. И он сразу после того бросил меня, как дурную привычку, так что я быстро излечилась от желания подражать сексуальным эскападам своих сверстниц. Так вот, имей в виду, я не хочу больше об этом говорить!

Она задыхалась от ярости и унижения, а ее пульс участился. Кости даже не обратил внимания, что она обозвала его насильником. Он был слишком поглощен самобичеванием.

— Котенок, я прошу прощения, — примирительно произнес он, хорошо понимая, что этого было недостаточно. Мужчина также не мог объяснить причину своего агрессивного поведения. Кроме того, отсутствие самоконтроля было его проблемой, а не ее. Поэтому Кости постарался вести себя разумно, хоть на этот раз.

— Я не имел никакого права говорить тебе такое. Как и другие. Но то, что твои невежественные соседи вымещали на тебе свои предрассудки и какой-то пухлощекий сопляк решил переспать ночку…

— Хватит, — перебила она, почти готовая расплакаться. — Перестань, и все тут. Я справлюсь с работой, притворюсь сексапильной или как там… Но говорить об этом мы не будем.

«Как будто его очень волновала эта чертова работа!»

— Слушай, милая…

— Лучше укуси, — рявкнула она и пошла прочь.

Он смотрел ей вслед, чувствуя себя настоящей сволочью.

Глава 9

Когда затихли ее последние шаги, он все еще оставался на том же самом месте. Известняковые сталактиты на потолке прихожей отражали свет новых лампочек, которые он установил специально для нее. Еще он достал диван, чтобы она смогла удобно расположиться, а также стол, чтобы ей было где сложить свои вещи, телек, чтобы развлечься в свободное от тренировок время — такого еще не происходило, но однажды возможно… также он не забыл об обогревателях, чтобы она больше не дрожала от низкой температуры пещеры. Теперь каждый предмет будто насмехался над ним из-за ее отсутствия, а когда продолжительная тишина подтвердила, что она действительно ушла, он почувствовал себя более одиноким, чем когда-либо за все последние десятилетия.

Все, что по-настоящему имело для него значение, только что ушло.

Кости подождал еще минутку, запоминая это чувство вины, сожаления и одиночества, которое он вызвал собственными действиями. А затем принял решение все исправить.

Совет бы не помешал. Все же он был не первым вампиром, который пал жертвой ревности в паре со сверхъестественным чувством собственника. Кости вытащил сотовый, пролистал до имени лучшего друга и позвонил. Чарльз ответил после второго гудка.

— Криспин! Как поживаешь? Все еще в Новом Орлеане?