Другая правда. Том 2

Ему казалось, что это стыдно – быть лохом. Стыдно не распознать мошенника и дать себя обмануть. Стыдно довериться дураку или предателю, тем самым как бы расписавшись в собственном неумении разбираться в людях. И забыть проверить телефон тоже стыдно. Вообще допускать ошибки и промахи недопустимо, иначе станешь объектом насмешек. Нужно или молчать о них и не признаваться, или придумывать надежные оправдания.

– Ну и проспали бы, – легкомысленно ответила вобла, закуривая. – Что в этом страшного? Вам же не надо успевать на важную встречу, на вокзал или в аэропорт.

– Вы сказали, что подъем в семь.

– И что? Боялись, что я буду вас ругать?

Петр молча кивнул, чувствуя, как начинают пылать щеки. Он сам себя ненавидел порой за то, что краснеет, когда волнуется или злится. Есть же счастливчики, которые в таких ситуациях бледнеют! Благородная бледность совсем не то же самое, что позорный дурацкий румянец. Морда как помидор становится. И почему ему так не повезло?

– Получается, вы до такой степени боитесь любых конфликтов, что не переносите даже обычного замечания, которое вам сделает совершенно посторонний человек, который вместе со всеми своими мнениями не значит в вашей жизни ровным счетом ничего. Петя, вам не кажется, что вы сами себя загнали в угол? Вам должно быть безразлично, что я о вас думаю. Через две недели вы уедете и больше обо мне даже не вспомните. Кто я для вас? Случайный человек, вы меня не выбирали в качестве консультанта, вы хотели, чтобы с вами занималась Татьяна Григорьевна, а я уж так, сбоку припека, результат стечения обстоятельств. Даже если я начну вам выговаривать, что такого? Мир не рухнет, уверяю вас. Я уж не говорю о том, что у меня и в мыслях не было делать вам замечания и тем более ругать.

Она допила остатки кофе, затушила сигарету и полезла в холодильник.

– Давайте завтракать. У нас есть сладкие творожки в ассортименте, нарезки и хлеб. Не пропадем.

После завтрака вобла неожиданно спросила:

– Хотите – устроим свободный день?

– В смысле? – не понял Петр.

– Не будем заниматься Сокольниковым. Надо дать мозгу перестроиться, тогда он сможет увидеть картинку в другом свете.

– И что мы будем делать? Телевизор смотреть?

Ему, видимо, не удалось скрыть презрение, невольно прозвучавшее в его словах, потому что взгляд воблы вдруг сделался каким-то чересчур уж пристальным.

– Можем выйти прогуляться, подышать свежим воздухом, хотя, конечно, воздух в городе далек от свежести, один сплошной выхлоп. Вы можете почитать, посидеть в интернете, поиграть, посмотреть кино или попереписываться, а я поработаю.

Ну конечно, он будет груши околачивать, а вобла за ночь до чего-то додумалась и теперь собирается отодвинуть Петра и сделать все самостоятельно. Поработает она! Ну уж нет, этот номер не пройдет.

– Анастасия Павловна!

– Это другая работа. Мне дали отпуск на время занятий с вами, и я воспользовалась возможностью, взяла еще халтуру, деньги на ремонт нужны.

– Халтуру? – удивился Петр. – Как частный детектив?

– Как переводчик. Но если вам не нравится мое предложение, можем продолжить добивать таблицу. Вряд ли мы найдем что-то новое, но нужно доделать до конца, чтобы не сомневаться. И еще я хотела внимательно прочитать все показания сестры Георгия Данилова. А для вас у меня есть творческое задание.

Во дает вобла! То у нее лабораторные работы, то творческие задания. Что она на этот раз придумала?

– Попробуйте написать короткие диалоги между Сокольниковым и его предполагаемым подельником. Давайте допустим, что это Щетинин, который уговаривает своего дружка пойти в милицию с повинной. Сможете?

– Диалоги? – повторил Петр озадаченно. – Во множественном числе? И сколько надо придумать? Два?

– Сколько сможете. Чем больше – тем лучше. Только опирайтесь на факты. Учитывайте всё, что мы уже знаем о Сокольникове и Щетинине. Постарайтесь припомнить то, что мы с вами обсуждали. Мне нужны разные истории, построенные на одних и тех же фактах.

– Ладно, – согласился Петр.

Задание показалось ему интересным. Он тут же постарался вызвать в памяти Чистопрудный бульвар, Большой и Малый Харитоньевские переулки, двор, дом, деревья. Наверное, в конце августа – начале сентября двадцать лет назад деревья выглядели примерно так же, как на прошлой неделе, когда он там гулял. Может, чуть пониже, но листва такая же зеленая, не светлая, юная, майская, а темная, уставшая от летней жары. «Уставшая от жары листва»… Хороший образ, надо будет его использовать.