Другая Россия

Вывод: Советская власть искусственно задержала информацию о мире за пределами СССР, и таким образом искусственно заморозила Россию, оставив её жить в самом что ни на есть XIX веке, ну от силы в самом начале XX-го. Чего тогда удивляться, что у нас несовременный даже антисемитизм, по атрибутике он живет во времена «Дела Бейлиса» (маца, кровь христианских младенцев и прочие средневековости, тогда как антисемит на Западе отрицает существование газовых камер и уничтожение шести миллионов евреев), что наш «фашизм» копирует гитлеризм 20-х годов, что наши «демократы», наконец, такие же наглые, как американские либералы до кризиса 1929 года, а наши богатые наглы и аррогонтны как американские богачи до всемирной шоковой терапии 1917 года.

То, что мы имеем сейчас: отвратительные типажи неуверенных в себе апатичных, неразвитых, деревенских людей-зомби — следствие последних шестидесяти из семидесяти лет Советской власти. Примером для подражания были лживые агитки, книги для евнухов, пародии и комедии. Потому и люди-пародии, гротескные персонажи преобладают в российском обществе. Не те книги читали потому что, не те фильмы видели.

В 80-е годы появляется, слава Богу, в России популярная культура, аудио-кассеты прежде всего, поскольку музыка считалась наименее опасной, потому именно на нее власти перестали обращать внимание на первую. В период перестройки публикуются наконец с огромным запозданием книги 20-х, 30-х, 40-х, послевоенных годов — все некогда упущенное идет потоком. Шумно сваливается на головы. Но уже поздно: даже наша underground culture успела заразиться трупным ядом XIX века. Наши панки — самоубийственны как Надсон, наши хиппи — как юродивые. Только поколение, родившееся в 80-х годах, полностью не отравлено ядом.

Ну конечно, электричество, радио, индустриализация, телевидение, холодильники — все это в должный срок появилось и в СССР, но я говорю о мировоззрении, о социальном сознании, о понимании своего времени, о понимании человека. Все это в СССР и в России осталось на уровне XIX века. Не обязательно быть адептом Фрейда, но без знания его открытий (мир подсознания, либидо и пр.), догадок и даже заблуждений человек слеп. А без знания истинных историй Муссолини, Гитлера, всего национал-социалистического великого бунта Европы с 20-х по 40-ые годы — человек слеп в социальном смысле, он беспомощен. Интересно, что протестуя против экстремистских изданий либерал-демократы имитируют Советскую власть — требуют закрыть издания, подавить информацию. Но подавление отражается позже негативно на судьбе народов. Идеи должны побеждать в честном гражданском и военном соревновании. Тогда сформируется здоровая нация.

лекция восьмая Маргиналы: активное меньшинство

КПРФ, РКРП, изрядно поредевшие анпиловцы и более мелкие ортодоксальные «коммунистические» организации, и даже «террорист» Губкин и РКСМ (Былевского) по-прежнему смотрят на «пролетариат», на тех, кого они именуют «трудящимися», как на революционный класс. А на марксизм-ленинизм — как евреи на скрижали завета, принесенного им Моисеем. «Коммунисты» не правы. Они почему-то считают, что бедные — это обязательно буйные. Пролетариат во времена Маркса действительно находился в ужасающих условиях, они, да, работали по двенадцать часов в сутки, они, да, жили в сырых, мёрзлых жилищах. Потому эмоционально они находились на самом экстремальном, всегда готовом к истеричным протестам и взрывам, краю общества. Им жилось так херово, что даже застенки не казались им страшнее завода. В известном смысле им таки нечего было терять, кроме цепей, они были самыми отпетыми, после каторжников разве что. Именно в этом смысле они были революционны. То есть в случае беспорядков, которые организовали бы другие, можно было надеяться на участие этих отпетых забубенных фабричных рабочих. От своей тяжкой жизни они легко возбуждались и легко поддавались панике и эмоциям бунта.

Но даже уже через полстолетия после опубликования «Коммунистического манифеста» к 1900 году рабочие даже в России уже не жили так отчаянно плохо. Они просто жили стабильно плохо. Что же касается организации революции, или подготовки её, то пролетариат поставил в железную эту когорту народовольцев и эсеров не больше, а меньше других классов. Перовская, Кибальчич, Гриневицкий, Александр Ульянов, как известно, рабочими не были. Совершенно случайно в библиотеке Лефортовского замка оказалось очень поучительное исследование Р. А. Городницкого «Боевая организация партии социалистов-революционеров в 1901—1911 годах». И там я обнаружил редкие и разительные данные о происхождении эсеровских боевиков.