Другая сторона прощания

Форсайт переписала завещание, не забыв про себя, и отнесла конверт на почту, как было велено. Следующие два дня она приходила на работу в поместье, но Вэнса не видела — тот уединился у себя в комнате, и пускали к нему только врача и медсестру. Дела в особняке на Сан-Рафаэль приняли мрачный оборот.

— Все грустили, — продолжала Форсайт. — Ясно было, что всему конец. Мистер Вэнс умирал. Должен был умереть.

Босх украдкой взглянул на часы. Через десять минут детективы выйдут из машины и постучат в дверь. Оставалось надеяться, что они досидят до положенного времени и не помешают признанию Форсайт.

— А потом, в воскресенье, он позвонил вам, — подсказал Холлер, чтобы поторопить события.

— Мне позвонил Слоун, — сказала Форсайт. — По приказу мистера Вэнса. Я пришла, а он сидел за столом — так, словно и не болел. Голос к нему вернулся, и мистер Вэнс, как всегда, говорил деловым тоном. А потом я увидела ручку. Она была на столе, чтобы мне было чем писать.

— Откуда она взялась? — перебил ее Босх.

— Я задала ему этот вопрос. Он ответил, что это ручка его прадеда. Я спросила: как же так? Ведь я отправила ее детективу Босху. Он же сказал, я отправила вам копию, а оригинал стоит на столе. По его словам, подлинность ручки была не важна. Значение имели лишь чернила — те, которыми было написано завещание. Он сказал, что с их помощью вы докажете подлинность завещания.

Форсайт отвела взгляд от блестящей крышки журнального столика и посмотрела Босху в глаза:

— Тогда он велел мне связаться с вами и отозвать завещание. Теперь ему было лучше, и он хотел оформить его как положено, через юриста. Я знала, что, если сделаю это, мой поступок вскроется. И все, мне конец. Нельзя было… Я не знаю, как это случилось. В душе у меня что-то перегорело. Я взяла подушку, подошла к нему со спины…

И она закончила свой рассказ, не желая вдаваться в подробности убийства. Наверное, то была разновидность отрицания: так убийца накрывает лицо своей жертвы. Босх не знал, как расценивать это признание — поверить или отнестись к нему скептически. Возможно, Форсайт будет настаивать, что действовала в состоянии аффекта. Не исключено также, что она пытается скрыть истинный мотив убийства: ведь если бы Вэнс поручил юристу составить новое завещание, Форсайт не увидела бы своих десяти миллионов.

Но стоило Вэнсу умереть за рабочим столом, и у нее оставался шанс получить эти деньги.

— После смерти вы убрали ручку со стола. Зачем? — спросил Босх.

Эта мелочь никак не давала ему покоя.

— Мне хотелось, чтобы была только одна ручка, — ответила Форсайт. — Я подумала, что, если ручек будет две, к завещанию возникнет масса вопросов. Поэтому, когда все ушли, я вернулась в кабинет и забрала ручку.

— Где она? — спросил Босх.

— В депозитной ячейке.

Наступила долгая пауза. Босх ожидал, что тишину вот-вот нарушит стук в дверь. Пасаденским детективам пора уже было появиться на сцене. Но вдруг Форсайт заговорила — отстраненно, так, словно говорила сама с собой, а не с Босхом или Холлером.

— Я не хотела его убивать. Я заботилась о нем тридцать пять лет, а он заботился обо мне. Я пришла туда не для того, чтобы его убить…

Холлер взглянул на Босха и кивнул, подав знак, что берет разговор на себя.

— Ида, — сказал он, — мой профиль — сделки с прокурором. Того, что вы рассказали, достаточно для сделки. Мы сдаемся, оформляем чистосердечное и находим судью, который проявит сочувствие к вашему рассказу и примет во внимание ваш возраст.

— Но я не могу сказать, что убила его, — возразила Форсайт.

— Вы только что это сказали, — заметил Холлер. — Строго говоря, вам не придется делать признание. В суде достаточно будет выслушать обвинение и сказать: «Не возражаю». Любой другой вариант обречен на провал.

— Но как же насчет временного помешательства? — спросила Форсайт. — Когда я поняла, что мистер Вэнс узнает о моем поступке, у меня помутился рассудок. Я была не в себе.

В голосе ее звучал холодный расчет. Холлер помотал головой.

— Не годится! — отрезал он. — Вы переписали завещание и забрали ручку. Это не похоже на временное помешательство. Значит, испугались, что Вэнс узнает о вашем поступке? И поэтому перестали понимать, что такое хорошо, а что такое плохо? В зале суда я способен впарить даже лед эскимосу, но никакие присяжные на свете не поведутся на такое объяснение. — На мгновение он умолк, чтобы убедиться, что Форсайт его понимает, а потом продолжил: — Давайте будем реалистами. С учетом вашего возраста нам нужно свести срок вашего заключения к минимуму. И я только что рассказал, как это сделать. Выбор, однако, за вами. Захотите сослаться на временное помешательство — пожалуйста. Но это неверный ход.

Словно в подтверждение его слов, за окном дважды хлопнули автомобильные дверцы. Из машины вышли Фрэнкс и Пойдрас.

— Это полицейские, — сказал Босх. — Они уже идут к двери.

— В общем, Ида, слово за вами, — добавил Холлер.

Форсайт медленно поднялась на ноги. Холлер сделал то же самое.

— Прошу, пригласите их в дом, — сказала она.