Другая сторона прощания

— Сам не знаю, о чем я думал, — ответил Босх.

— Мне не нужно его убивать. Он уже мертв. Ирония судьбы?

— В смысле?

— Твоя пуля перебила ему позвоночник. Он насильник, но больше не сможет никого изнасиловать.

Босх снова кивнул:

— Пойдем к тебе в палату. Медсестра сказала, перед выпиской тебя должен осмотреть врач.

В коридоре он повернулся к помощнику шерифа, прежде чем тот заговорил.

— Ничего не было, — сказал Босх. — Если напишете рапорт, я пожалуюсь, что вы оставили свой пост.

— Не вопрос, ничего не было, — согласился помощник шерифа.

Он остался возле своего стула, а Босх и Лурдес направились к лифту.

По пути Гарри рассказал о предложении Тревино. Решил, что согласится, только если Белла не против. И снова перейдет в резерв, как только она будет готова вернуться на службу.

Лурдес без колебаний одобрила его решение.

— Ты прекрасно подходишь для этой работы, — кивнула она. — Не исключено, что это надолго. Я пока не знаю, что будет дальше. Может, вообще уволюсь из полиции.

Босх понимал, о чем она думает: о том, что имеет полное право уйти в отставку на основании пережитого стресса, сохранив при этом полное жалованье. Сможет заняться чем-то еще — чем-нибудь менее рискованным, не связанным с неприятными особенностями полицейской работы. Так будет лучше для семьи. Что сказать, выбор непростой. Сейчас над ней нависла тень Доквейлера. Если Белла не вернется на службу, будет ли эта тень являться к ней по ночам? Одержит ли Доквейлер окончательную победу над Лурдес?

— Думаю, ты вернешься, Белла, — проговорил Босх. — Ты хороший детектив. Будешь скучать по работе. Посмотри, как я из кожи вон лезу, лишь бы на ремне был жетон. В моем-то возрасте. Поверь, это у тебя в крови. У тебя ДНК копа.

— Знаешь… надеюсь, ты прав, — с улыбкой кивнула она.

У сестринского поста они обнялись и пообещали друг другу быть на связи. После этого Босх ушел.

Выехав на шоссе 5, он направился в Сан-Фернандо. Пора было сказать капитану, что он принимает предложение. По крайней мере, до тех пор, пока не вернется Белла.

По пути Босх обдумывал свои слова насчет ДНК копа. Он действительно верил в то, что сказал. Он знал, что где-то в глубине его внутренней вселенной высится скала и на ней высечено зашифрованное послание — раз и навсегда, словно рисунок на стене древней пещеры. В этом послании говорится, куда ему идти и что делать. Как выбрать верный путь, чтобы жизнь была прожита не зря.

* * *

Была весна, и был воскресный вечер. На треугольной площадке между Трэкшен-авеню, Роуз-авеню и Третьей улицей собралась толпа. Многие годы тут была парковка. Теперь же здесь собирались разбить первый общественный парк района Искусств. Перед рядами раскладных кресел стояла двадцатифутовая скульптура. Очертания ее едва угадывались под складками белой драпировки. От нее к стоявшему рядом подъемному крану тянулся стальной трос. В нужный момент драпировка эффектно взмоет в небо, и взорам публики явится центральная скульптура будущего парка.

Почти все кресла были заняты. Операторы двух местных новостных каналов готовы были запечатлеть волнующий момент. Многие из присутствующих были лично знакомы с автором скульптуры — Вибианой Веракрус. Некоторые видели ее впервые, хотя были связаны с ней семейными узами, пусть даже и не кровными.

В последнем ряду расположились Босх с дочерью. Гарри видел, что через три ряда от них сидят Габриела Лида и Оливия Макдоналд, а между ними — юный Хильберто Веракрус. В руках у него была портативная консоль, и он был увлечен какой-то игрой. Взрослые дети Оливии сидели справа от нее.

В назначенное время на подиум перед скульптурой поднялся мужчина в костюме. Он поправил микрофон: