Другая сторона времени. Осада вечности. Дальние берега времени.

— Позвольте, я попробую угадать. — Он не злился, не удивлялся, но в его голосе звучала грусть. — Вы хотите, чтобы я дал вам код доступа к файлу. Только для того, чтобы вы смогли исполнить поручение доктора Эдкок. Конечно, я понимаю. А потом необходимость рассказать ей о других делах отпадет сама собой.

— Э… да. Именно так, — согласился Даннерман, стараясь не смотреть астроному в глаза.

Путь до Кони-Айленда неблизкий, и вагоны в час пик переполнены. После того, как Папатанассу ушел, даже не попрощавшись, Даннерман быстро добрался до специального файла и перекачал его содержимое прямиком в офис Национального Бюро Расследований. Времени на то, чтобы пообедать в спокойной обстановке, уже не оставалось; по крайней мере если он не хотел опоздать в театр. Даннерман лишь успел купить пакетик соуса и какой-то закуски, рассчитывая заморить червячка по дороге, но в вагоне без сидячих мест было так тесно, что он не мог даже поднять руку. Лишь на подъезде к нижнему Манхэттену стало посвободнее, и ему удалось пробиться в угол.

Дэн сумел кое-как перекусить на длинном перегоне под Ист-Ривер, стараясь не испачкать соусом соседей, но удовольствия от еды не получил. Во-первых, из-за стоявшего в вагоне коллективного запаха разогревшихся человеческих тел, сочившегося через раскрывшиеся микропоры одежды. Во-вторых, по причине неприятного эпизода с Христо Папатанассу. Даннерман понимал старика и не мог ему не сочувствовать.

В одном Хильда права, думал Дэн. У него есть вредная привычка проникаться чувствами других людей. Для профессионала это ценное качество, позволяющее легче сходиться с окружающими, например, с Ильзой из «Безумного короля Людвига» или ребятами Карпеццио. Но иногда на Даннермана накатывало чувство вины.

К тому времени, когда поезд выбрался на поверхность и покатил по старым подвесным рельсам, Даннерман нашел одно сидячее место. Он использовал свободное время, чтобы просмотреть сообщения, ни одно из которых не представляло интереса, а потом занялся тем же, чем и большинство пассажиров: смотрел в пространство или на мелькавшие на дисплее рекламные картинки.

Его внимание привлекло сообщение о новом прохладительном напитке с легким добавлением тетрагидроканнабинола, сопровождавшееся набранным мелким шрифтом предупреждением «Не подлежит продаже детям до 14 лет». Над текстом за банку напитка сражались смешные фигурки семи пришельцев: Соня, с налитыми кровью глазами и слегка поджатым треугольным ротиком, Счастливчик, оскалившийся в злобной ухмылке, Док, Скромняга — все семеро, очеловеченные и по-диснеевски забавные. Представленные в таком виде существа вызывали не страх или тревожное чувство опасности, а снисходительную улыбку.

Но, предположим, подумал Даннерман, что на самом деле пришельцы не где-то далеко, а совсем рядом, может быть, не дальше «Старкофага». Предположим, сообщения являются своего рода предупреждением. Что, если эти существа действительно представляют угрозу миру? Ему вспомнилась песенка, которую распевала игрушка, болтавшаяся в такси — кажется, это был Ворчун? «Хей-хоп, хей-хоп, Землю мы захватим — оп! Побрякушки отберем и девчонок уведем!»

Кто знает, возможно, дело совсем не шуточное.

Даннерман вздохнул, отгоняя мрачные мысли. Слишком уж все фантастично, а кроме того, у него и своих забот хватает. Он закрыл глаза, откинулся на спинку сиденья и задумался над тем, что же сказать Аните Берман.

Есть тысяча способов порвать отношения. Проблема в том, что все они основываются на одном и том же пункте: ты должен хотеть, чтобы отношения прекратились, а в этом-то Даннерман как раз и сомневался. Разрыва требовала работа, его личные желания шли вразрез с этим требованием. Хотя в жизни агента НБР случается немало интересного, иногда Даннерман не без грусти думал о том, как бы все сложилось, веди он иное, более спокойное существование. Например, у него мог бы быть собственный коттедж. Или четырехкомнатные апартаменты где-нибудь в пригороде. Постоянная работа, не требующая внезапных отлучек. Дом, где можно было бы жить с кем-то на более или менее постоянной основе. С человеком, во многом похожим на Аниту Берман…

Такие размышления не слишком помогали. Он не собирался уходить из Бюро — чем тогда заполнить свободное время? К тому моменту, когда поезд добрался до нужной остановки, Дэн уже похоронил мысли о доме вместе с рассуждениями о пришельцах и воспоминанием о разговоре с Христо Папатанассу в глубине памяти и думал только о предстоящем вечере.

Вышедшие с ним на станции были людьми разного сорта: Кони-Айленд считался не самым паршивым районом в Бруклине, но и не из лучших. Возможно, кто-то счел бы это место не слишком подходящим для театра, однако превращенная в «Театр Аристофан Два» старая украинская православная церковь имела свои преимущества. Она дешево стоила. К тому же для обустройства украинцы сделали все, что могли, — построили церковь, снесли старые сгоревшие дома, завели на пустырях огороды.