Другая сторона времени. Осада вечности. Дальние берега времени.

…я уже не рассматривал существо со стороны. Я стал им. И смотрел на совсем другое: передо мной раскинулся теплый, залитый солнцем пляж. Я не только видел, но и слышал, и чувствовал запах. Мягкие волны неведомого океана накатывали на усеянный галькой пляж, у которого покачивались на воде два неуклюжих на вид катамарана. Я сидел, припав к металлической поверхности, на другом катамаране и ел что-то, похрустывающее на зубах и сильно отдающее кровью. Я был не один. На берегу, неподалеку от катамарана, еще две лягушки-аллигатора делали что-то с большими сетями. Наверное, чинили. Мой особый интерес вызывало одно из существ, которое время от времени бросало на меня косые взгляды. Во мне росло приятное сексуальное возбуждение, но я не знал в чьем — мужском или женском — теле оказался, а проверить это не представлялось возможным.

Люди часто с тоской говорят о желании как-то изменить свою жизнь, имея в виду обычно более престижную работу, нового партнера, недельку отдыха на теплом острове — все что угодно, лишь бы другое. Я знаю отличный рецепт. Наденьте на голову шлем и подключитесь к созданию совершенно неизвестного вам существа — гарантирую, что ничего более другого вы не испытаете. И дело не только в зрительных картинах и запахах, ставших иными. Позаимствованное мною тело воспринимало их совершенно не так, как было привычно. В воздухе стояла сильная вонь — пахло протухшей рыбой, — и я бы, наверное, зажал рукой нос, если бы было что зажимать. Но меня не тошнило от этого запаха. Он, скорее, пробуждал во мне голод. Слух стал намного лучше. Я не только слышал стрекотание насекомых и шорох набегающих на берег волн, я мог определить, откуда именно доносятся звуки. Похоже, мои уши действовали наподобие сонара. Я слышал голоса других лягушек-аллигаторов, общающихся между собой — они издавали низкое шипение, — но возможности шлема были ограничены, и я не понимал ни одного слова из того, что говорилось.

Затем перед глазами у меня замелькало, и место действия изменилось. Я по-прежнему находился в теле лягушки-аллигатора — или в теле другого такого же существа, — но теперь не просто сидел и смотрел. Сначала вместе с другой лягушкой мы тащили нечто тяжелое, запряженные в отдаленное подобие сбруи. Под ногами была болотистая почва, а по сторонам от дороги росли кусты. Потом сцена опять поменялась, и я с компанией других кричал что-то изо всех сил: то ли пел, то ли кому-то угрожал. В следующем эпизоде я спал. Все это было не очень интересно и малопонятно.

— Следующий! — крикнул я.

Лягушка исчезла, и меня снова обступила тьма. Передо мной появилась другая картина. Теперь это было толстое, похожее на гиппопотама существо со щупальцами у рта. Я сразу же узнал.

Это был тот, кого Пиррахис называла Влажным, одна из тех амфибий, которые убили Пэтрис.

Возможно, ради удовлетворения научной наблюдательности мне и следовало сделать над собой усилие и попытаться понять, как живется Влажному, но я этого не сделал. Я не был готов подключиться к его сознанию, поэтому громко крикнул:

— Следующий!

Пиррахис немного замешкалась, удивленная, должно быть, тем, что я не захотел задерживаться на предложенном фрагменте, но уже через секунду ее когти скребнули по шлему, настраивая аппарат на следующий эпизод, и я увидел новое причудливое существо.

Картины сменяли друг друга по мере того, как Пиррахис знакомила меня с остальными обитателями «зоопарка». Все они были не гуманоидами. Я подключился к покрытому панцирем чужаку, сородича которого уже видел в поселке. Впечатление получилось весьма странное, потому что он видел всех других, например, Доков, как светящиеся объекты, и обладал двумя уровнями обоняния: один для улавливания запахов под водой, другой — на суше. Потом я стал кем-то, похожим на пернатую гориллу с перепонками, соединявшими руки с туловищем, как у летучей мыши. «Горилла» прыгала и скользила по воздуху, преодолевая небольшие расстояния, но я решил, что уровень гравитации на ее планете ниже, чем на Земле, где такие фокусы вряд ли удались бы. Номер пять оказался четвероногим зверьком — именно зверьком, а не разумным существом, — обитавшим в пещере с самкой и выводком детенышей. Зачем Возлюбленные Руководители снабдили «жучком» это малоцивилизованное существо, осталось для меня загадкой. Номер шесть…

Номер шесть оказался старым знакомым.

Сбитый с толку, я стащил с головы шлем. В комнате уже было темно — солнце, очевидно, село, пока я подглядывал за чужой жизнью, — но Пиррахис стояла рядом. Она повернулась и вопросительно посмотрела на меня.

— Я только что видел Чудика! Того, который умер. Пиррахис кивнула:

— Да, конечно. Он любил поговорить. Вы просто его видели, Даннерман, или успели подключиться?

— Мне хватило того, что я увидел! Он был таким, каким я видел его в последний раз: весь избитый, едва живой, какой-то серый. Он на пороге смерти, Пиррахис, и у меня нет желания умирать вместе с ним!

— Даннерман, я не прошу вас об этом. Мне просто подумалось, что вам будет легче его узнать. Но эти записи относятся к другим периодам его жизни.