Другая страна. Часть 1

— Вот именно. А теперь еще и война была, деньги из бюджета ушли. Хотите получить 300 миллионов американского кредита? Надеешься получить деньги — голосуй за реформы и договора. Завтра страна взорвется. На улицы выйдут коммунисты, с протестом против договора с американцами, гистадрутовские профсоюзники, против экономических реформ. МАПАЙ вспомнит, что он в оппозиции и должен бороться с правительством. В Херуте обидятся за Восточный берег. Фракция Кука, Мерлина и Ари Жаботинского из «Лиги за свободный и независимый Израиль»  спят и видят себя себя будущими лидерами движения Репатрианты захотят получить обещанные квартиры. Религиозные потребуют прямо завтра доступа в пещеру Махпела и куда их еще не пускали, пока военная зона была. Никого не забыл? Вот как они столкнутся или пойдут всей шарашкой на штурм Кнессета, никакой полиции не хватит. Тогда нас и кинут их растаскивать. Будем получать от всех. Это вроде как прописано в наших должностных обязанностях — поддерживать порядок в стране.

— А если ничего такого не произойдет?

— Тогда будем жить по обычному графику тренировок. А приготовиться надо, кашу маслом не испортишь.

На столе зазвонил телефон. Все дружно уставились на него.

— Майор Томски, слушаю. А, это ты, подожди, одну минуту… Я прикрыл телефонную мембрану. — Вы идите, работайте. Всех поднять, собрать, построить и объяснить ситуацию. Вспомните, чему вас на курсах учли по поводу работы дубинкой и разгона демонстраций. Да, и если будем выступать, собачников на охране оставьте, нечего на людей наших псов спускать. Потом в газетах напишут, что мы хуже охранников из концлагеря…

Я не зря вспомнил про собак. Это были специально обученные крупные собаки агрессивных пород: ротвейлеры, немецкие овчарки, доберманы. Прежде чем они попасть к нам их дрессировали на поиск и обнаружение взрывчатых веществ, оружия. Но были и боевые псы, обученные нападать на людей. Таких собак учат нападать не только на вооруженных, но и на людей, ведущих себя агрессивно.

— Идите, идите, это не из штаба, пока еще жена, семейные дела. Все свободны.

И прикладывая телефон к уху, — Я тебя внимательно слушаю.

— Ты на выходные домой приедешь?

— Я не знаю, ты слышала что происходит?

— А что, тебя уже на заседания правительства приглашают?

— Пока нет, но кто его знает… Дома все в порядке?

— Все нормально. Все живы-здоровы. Нас тут приглашают на торжественный прием в Хайфский институт.

— Они там, случайно, нас ни с кем не перепутали? Я в Хайфе вообще ни разу не был.

Смеется.

— Там мать Дани Хаймовича работает. Неужели не помнишь? Они там изобрели какую то страшно нужную вещь под названием катализатор чего то. Патент под это дело получили на троих. Она, ее руководитель и еще кто-то. Ты не смейся, я уже знаю, что вы имеете ввиду когда на троих. Тонкий русский юмор. Но их, действительно, трое.

Институт хотел под себя подгрести результат, но этот ее начальник Гольдштейн, еще тот деятель. Нашел адвоката и тот доказал, что делиться надо с авторами, согласно закону, параграфу и прочим юридическим тонкостям. В общем, я толком не знаю, но договорились как то делить деньги и славу. Какие то американцы набежали и предлагают деньги на расширение исследований. Ты слышал, чтобы кому-то заранее денег предлагали неизвестно за что? Видать эта ихняя хрень сильно полезное дело. Говорят, хотят на Нобелевскую премию выдвинуть. Даже если не дадут, все равно теперь институт на них работать будет, а не они на институт. Будут праздновать победу над своими врагами, считают будущие миллионы и нас позвали. Меня за компанию, а тебя Мария очень просила приехать.

— Я постараюсь, но ничего обещать не могу.

В дверь сунулся дежурный.

— Товарищ майор, вам из штаба звонят, никак пробиться не могут.

— Извини, кажется, я уже не приеду. Вызывают.

— Да, майор Томски слушает. Да, так точно.

Плохо быть пророком, кажется все идет как предсказано.

Газета А-Арец

На площади Сион в Иерусалиме состоялся народный митинг протеста против предложений премьер-министра Бегина, при участии огромного стечения народа. По приблизительным подсчетам собралось не менее ста тысяч человек, выслушавших гневную речь Бен Гуриона, направленную против политики правительства.

7 ноября 1947 г.

Толпа под израильскими знаменами с херутовскими лозунгами в руках, медленно надвигалась.

— Стой! Кто тут старший, — заорал я.

Подошли несколько человек, не имеющих между собой ничего общего. В нормальной обстановке субтильному польскому интеллигенту, здоровенному рабочему в спецовке, с обожженным лицом и йемениту с пейсами совершенно нечего было делать в одном строю.

— В чем дело майор? — спросил поляк. У нас есть разрешение на демонстрацию, мы ничего не нарушаем.