Другая страна. Часть 2

Началось всеобщее беспорядочное бегство. Если бы наша бригада не удержала позиции, 24-я дивизия оказалась бы отрезанной. Нас атаковали трое суток. Как только темнело, начинались свистки, запевали горны и начинался обстрел из минометов. Потом, волна за волной, шли китайцы. Последняя атака НОАК произошла сразу на нескольких участках периметра и продолжалась всю ночь. Она была такой яростной, что, я решил, что китайцы получили приказ опрокинуть нас любой ценой. Бригада удержала свои позиции и нанесла противнику огромный урон. Крупнокалиберные пулеметы на грузовиках, артиллерия и минометчики действовали со смертоносной эффективностью. Сотни китайских солдат были убиты и ранены, и еще большее количество было обращено в бегство. Если бы не артиллерия и самолеты, нам бы устроили настоящую бойню. Не существует никакого простого способа захватить территорию, контролируемую противником, особенно если это высота, и она защищается хорошо укрепившимся и решительно настроенным подразделением. Нет никакой стремительной тактики, показываемой в фильмах, с помощью которой командир может захватить эту высоту. В конечном итоге побеждает тот, кто обладает большей огневой мощью.

Больше сотни погибших, свыше 800 раненых в бригаде. Когда китайцы неожиданно прекратили атаки и испарились в неизвестном направлении, нас отвели в резерв корпуса для пополнения. Вот только мой полк пополнять было некому. За все время прибыло на смену не больше 200 человек. Израильское правительство совсем не стремилось посылать людей в пехотные подразделения. Вот в авиации, ближе к концу, было несколько сотен летчиков и техников. После потерь пришлось один из батальонов расформировать и людей разбросать по двум другим. Давно уже прошли времена, когда между батальонами было соперничество, на почве рода войск. Теперь мы все были израильтяне. После этих боев, американцы изменили свое мнение о бригаде и начали использовать ее как затычку во всех дырках. Стоило китайцам нанести очередной удар, и мы ехали на помощь.

Военные корреспонденты быстро поняли, что информацию надо искать не в штабах, а в нашем расположении. Тут и всплыл старый знакомый, а потом он практически поселился в бригаде. Я его сразу признал, не часто у меня такие встречи бывают. В свое время, когда только рота формировалась, меня сразу предупредили, чтобы с журналистами не общался без разрешения. А он, как фамилию услышал, сразу стойку сделал и пришел знакомиться по второму разу. В нормальном общении вполне приличный человек и лишнего не писал. А что ищет, где горячее, так честь ему и хвала. Его статьи-то мы с интересом изучали и особого вранья не заметили. А прославление на весь мир, еще никому не вредило. Кому не понравится собственная морда на обложке журнала 'Тайм'. Мне бы понравилась, только очень не хотелось, чтобы меня вспомнили на той стороне. Кому положено такие журнальчики читают из профессионального интереса.

Никто из нас никогда не забудет эту зиму. Те, кто не разводил костер, иногда к утру замерзали насмерть. Те, кто разводил костер, иногда оказывались застреленными. В штабе дивизии в долине зафиксировали температуру 36 градусов мороза, а на горных дорогах было еще холоднее, скорее всего ниже 40 градусов. Английский командир бригады свалился с двусторонним воспалением легких и до самого конца я его заменял. Горячее обсуждение в любые свободные минуты, что лучше — жара как в Израиле или холод как в Корее. Почему-то большинство считало, что я должен обожать морозы и гулять по снегу в одной майке. Что русским тоже бывает холодно, не верил никто. А отопления в здешних местах обычно не предусматривали.

Двери в корейских домах выглядели очень своеобразно и совсем не походили на европейские. В жилых помещениях двери здесь не отворялись,

как в России, а сдвигались в сторону. Обычно корейская дверь представляла из себя легкий деревянный каркас, оклеенный полупрозрачной промасленной

бумагой, и скользила по деревянным направляющим. Внутренние двери также всегда выполнялись раздвижными. Привычные нам отворяющиеся, а не сдвигающиеся двери в давние времена можно было увидеть только у хозяйственных помещений. Кроме того, богатые усадьбы в старой Корее обычно обносились высокими каменными оградами, так что войти на их территорию можно было только через массивные деревянные ворота. Вообще, глядя на бумажные корейские двери, я часто думал, что сама их хрупкость говорит о жизни старой Кореи больше, чем иное историческое сочинение. Двери эти могли появиться только в спокойной стране, которая почти не знала воровства. Вот только тепло они плохо держали.