Другая страна. Часть 3

Мы всегда работали по конкретным целям и с наводкой от разведки. Слишком мало времени прошло, многие люди живы и могут продолжать работать с нами, АМАНом — военной разведкой или Мосадом — политической. В открытую продажу такие книги выпускать нельзя. Я ей сразу сказал, как только увидел начало. Поэтому и вышел «Мой батальон». Анна уже не могла остановиться, ей хотелось вылить все это на бумагу. Там нет ни одного настоящего имени, кроме погибших. И ни одной настоящей биографии. Это, — с нажимом сказал я, — художественная книга об армии. И там нет ура-патриотизма, что мне нравится. Показана очень неприятная работа. В грязи и на жаре, с бесконечными тренировками, пока падаешь и отключаешься. И все с одной целью — убить врага и уйти живым.

— Даже Немой?

— Я ведь сказал — ни одного настоящего, кроме погибших.

А Немой… Он прошел Минское гетто, где погибла вся его семья, партизанский отряд, и попал в Легион. Просто он был как машина. Немой функционировал, пока имелась цель. Цель уничтожена — он выключается до появления следующей. Он был самый настоящий сумасшедший, только не одна врачебная комиссия бы такого не написала в заключении. Потому что он не был таким молчуном, как в книге. Когда была необходимость, вполне мог нормально разговаривать и не проявлял ни какой патологии. Только это случалось крайне редко.

Еврейский Легион не такой уж большой был. Несколько десятков тысяч человек, не считая погибших. Если ты не знал кого-то, спроси товарища — он расскажет. Водилось это за Немым еще с войны. Как эсэсовец попадется, он прямо на месте стрелял из пистолета, потом говоря — «Я им точно в голову стреляю, чтобы не мучились». Что там у него было за спиной, никто не знал, но явно что-то малоприятное. Среди прошедших лагеря и насмотревшихся на массовые казни немцами гражданского населения, когда сжигали людей деревнями и расстреливали сотнями, многие мечтали о мести. Но это был уже совсем крайний случай, когда он не мог думать ни о чем другом.

Я его не выгнал к еба… матери только по одной причине, он никогда не убивал без приказа. Знаешь, он погиб не как в книге. Просто подорвался на мине. Там, где ее быть не могло в принципе. Когда я подошел, он еще был жив. И он мне сказал: «Наконец я смогу встретиться со своими». Он говорил про родственников, погибших в гетто. Я до сих пор думаю, что перед смертью он вновь стал человеком. Так что, когда меня начинают упорно путать с Капитаном или искать сходство с книгой, мне не слишком приятно. Настоящая жизнь гораздо страшнее.

Так что давай ты перестанешь делать вид, что из художественной книги можно узнать что-то про меня, что способно поразить американского читателя, и спросишь что-нибудь другое.

— Ну, я могу переключиться, но хотелось мягко подвести тебя к вопросу о жене.

— Зачем же мягко? — удивился я. — Давай прямо в лоб. Нет ли у меня проблем в семейной жизни? Если жена занимает пост министра строительства и развития, хватает ли у нее время на дом?

— Хороший вопрос. Впрочем, я хотел спросить несколько другое. Не раздражает, что она по положению и зарплате находится ступенькой выше?

— Абсолютно нет. Проблема была бы, если бы я был у нее в подчинении. Когда-то я специально добился демобилизации Анны, чтобы не создавать такую ситуацию. Мое глубокое убеждение состоит в том, что если в служебных делах один командует другим, рано или поздно начинаются проблемы и на личном уровне. А сегодня у нас абсолютно нет конфликта интересов. По служебным делам мы не пересекаемся, и никаких причин для ругани нет.

Тут неожиданно зазвонил телефон.

— Да, это я. Что случилось? Где? Через двадцать минут буду. Ждите меня.

Так, сказал я, обращаясь к Томсону. — Я должен тебе сказать неприятную вещь. Анна сегодня находится на мероприятии по поводу окончания проекта в Шхеме и я просто вынужден прервать нашу беседу и отправиться домой. Детей нельзя оставлять одних. Продолжим завтра.

— Ты имеешь ввиду «Проект обновления»?

— Совершенно верно. Давай, вставай. Мне, действительно, некогда…

В районах бедноты строят водоснабжение и канализацию, ремонтируют дороги и тротуары. Строят клубы и поликлиники. Короче, попытались поднять уровень жизни. Это чисто социальный проект от партии ДАШ, частично оплаченный пожертвователями из США. Можешь подробно написать для своих… хм… американских читателей, что деньги не пропали.

Мне кажется, что наблюдается большое сходство с программой Кеннеди «Новые рубежи», суть которой сводилась к последовательным реформам в различных сферах американского общества. Правда, надо признать, что наша появилась еще в 1959 г. Не будем намекать на прямое воровство чужих идей, возможно, они носились в воздухе. Можешь поинтересоваться подробностями — тоже материал для статьи.

— Подожди, — быстро сказал он. — Ты что-то имеешь против Кеннеди?