Другая судьба

Назавтра он проснулся с ощущением, что необходимо спрятать деньги. Не так-то это легко, когда у тебя нет крова. Под кору, под камень, в землю? Опасно. В банк? Банковский счет не открыть, не имея адреса. Снять на эти деньги комнату? Их хватит на пять недель, потом он снова окажется на улице, и ему понадобятся все знания профессионального бродяги Ханиша. Что же делать?

Когда Ханиш скрепя сердце ушел торговать на Пратер, Гитлер отправился в магазин одежды. Решено: нужно все потратить. Первым делом он купил пальто и брюки, а львиная доля денег ушла на вечерний костюм – черный фрак, накидку, рубашку без пуговиц, шелковый галстук, перламутровые запонки, лаковые штиблеты. Сбережения тети Иоганны растаяли. Осталось только на билет в театр.

В Венской опере давали «Риенци», единственное произведение Вагнера, которое Гитлер не знал; судьба ему улыбалась; он бы, конечно, предпочел в тысячный раз послушать «Парсифаля», «Лоэнгрина» или «Тангейзера», потому что узнавать знакомое любил больше, чем открывать новое, но все же это был дорогой его сердцу Вагнер.

В первом же акте он переполнился восторгом. Как вышло, что «Риенци» никогда не играют, ведь это лучшая опера маэстро? Какая история! Он совершенно проникся образом героического тенора, Риенци, восставшего против установленного порядка. Риенци, выходец из народа, избранный народом, любимый народом, становится вождем народа, низвергнув прогнившую верхушку меркантильной аристократии. Риенци чист, идеален, он превыше всего. У него есть братья по оружию и по идеям, но нет ни друга, ни жены; единственная женщина рядом с ним – его сестра; он не отвлекается ни на какие вульгарности, омрачающие жизнь других. Хоры были великолепны, они выражали единый голос народа; наконец-то толпа, это скопище колючих и разномастных булавок, обрела единство, гармонию, смысл. Гитлер, ненавидевший массу, нашел решение – превратить ее в народ вокруг харизматичного лидера, объединить сердца вокруг вождя, внушить им свой идеал, чтобы они вместе присягнули вождю, молились с вождем, восхваляли вождя, славили его. Гитлер не просто слушал оперу – он переживал религиозный опыт. В первых трех актах рассказывалось о восхождении Риенци, в двух последних – о его падении. Это не убавило Гитлеру энтузиазма. Скорее наоборот. Риенци предали, оклеветали – это утвердило Гитлера в мысли, что великим людям всегда приходится трудно, что гений обречен страдать. Наконец, когда Риенци – побежденный, но благородный, поверженный, но героический – погиб, один, в охваченном пламенем Капитолии, Гитлер затрепетал всем своим существом: Вот как надо умирать – один во главе всех, один над всеми, коснувшись облаков.

Когда артисты вышли на поклон, он аплодировал как одержимый. Он благодарил их за пение, благодарил за сотворение этой оперы, благодарил за то, что они открыли его самому себе. Как прекрасна политика, когда она тоже становится искусством…

Он покинул зал, паря над землей, счастливый. В сущности, у него еще был выбор: архитектура или политика. Да? Почему бы нет? Архитектура или политика… Он еще ничего не упустил, просто ошибся дорогой, выбрал путь живописца, надо думать, не его путь. Теперь он видел яснее. Все начиналось заново. Архитектура или политика? А может, и то и другое?

На улице, на ступеньках оперного театра, его поджидал Рейнольд Ханиш, чтобы разобраться с ним по-свойски.

* * *

– Ты влюблен в меня?

– Конечно! Что за вопрос!..

Стелла улыбнулась: Адольф Г. не сказал, а выкрикнул ответ. Она никогда бы не подумала, что такой душераздирающий крик может сорваться с губ мужчины и быть адресован женщине. Вот так. Она гордилась. В жизни ей досталось это. Абсолютная страсть Адольфа, в которой крепкая привязанность соперничала с бесконечным и безудержным желанием.

– А ты меня любишь?

– О да, – произнесла она нежно, смакуя признание.

Такова была пугающая очевидность: она любила. Любила его тем сильнее, что уже им пожертвовала: подготовка к свадьбе с банкиром шла полным ходом.

Они гуляли вокруг озера, как все влюбленные Вены. Стелла замечала, что люди теперь иначе смотрят на Адольфа: намагниченный их любовью, он стал красивее и сильнее. Он притягивал женщин.

«Я дала ему власть над женщинами. Ему теперь не будет от них проходу».

Она покинет его, он будет страдать, но она подарила ему возможность продолжать прекрасную жизнь без нее.

Они освежались мороженым у музыкального киоска. Фанфары играли вальсы из «Веселой вдовы».

– Какой твой тип женщины?

– Ты. Только ты.

– Я серьезно. Оглянись вокруг и скажи, какие женщины тебя привлекают.

Адольф подчинился – без особого энтузиазма, и его взгляд выхватил из толпы двух молодых женщин. Стелла смотрела на них с жадностью. Так вот с кем ей изменят… До чего они все же банальны.

– Не пройдет и полугода, как ты окажешься в объятиях другой. Я не строю иллюзий. Ты молод, а я стара.

– Ты не стара.

– Не важно, скоро буду.

– Я тоже.

– Я раньше.

«Как он красив, как нежен, как возмущен».